Книга Едва замаскированная автобиография - Джеймс Делингпоул

И я стараюсь проникнуться духом обстановки. Я стараюсь не высказывать никаких суждений, я рассеянно покачиваюсь под модные хиты прошедшего года, я стараюсь не вздрагивать, когда кто-нибудь шутит, что «снаружи уже достаточно холодно», пока, не в силах более выносить этого, не выставляю ящик со льдом вперед, чтобы они брали его сами, черт их возьми.

Грустно, что когда-то я был одним из них. Одни мои бабушка с дедушкой происходят из настоящей «черной страны», другие — из Бирмингема. Моя семья ведет здесь бизнес несколько поколений. Моя мать вполне могла вести у кого-то из этих людей уроки физкультуры или французского в старших классах местной школы. Мой дядюшка, вероятно, играет с ними в гольф. Моя команда — если считать, что она у меня есть — это «Вулвз». Всякий раз, возвращаясь в Центральную Англию, я чувствую, что вернулся домой. Мне нравятся эти люди, акцент, чувство юмора, дружелюбие девушек-продавщиц…

Но я больше не один из них, и они это знают. Мне не удаются находчивые ответы, как у мидлендцев, здешние девушки с их густым макияжем, жемчужнобелым нижним бельем и искусственным загаром слишком наглые, и флиртовать с ними страшно; мужчин интересуют только футбол, машины и другие вещи, в которых я не разбираюсь. Я похож на лондонского комика, пытающегося добиться успеха в своем первом профессиональном выступлении в рабочем клубе на севере.

Начинается все довольно сносно: лишь иногда из конца очереди доносится приглушенный голос «почему мы ждем?», да изредка недовольно вопрошают, почему выпивка стоит сейчас 4 фунта 70, а прошлый раз точно то же самое стоило 4 фунта 65, и я стараюсь объяснить, что все зависит от того, как считать черносмородинную наливку: если как глоток, то это 5 пенсов, а если целую порцию, то 10 пенсов, но не беспокойтесь, если я взял с вас 4 фунта 65 прошлый раз, то столько же возьму и сейчас, о’ройт?

Но через час или около того безжалостного существования без сигареты, без выпивки, без каких-либо знаков внимания со стороны тех, кого я обслуживаю, моя маска сдержанной компетентности начинает разрушаться. Я не выполняю заказ, пока мне не повторят его хотя бы раза три, я не соблюдаю нужные пропорции в миксере и постоянно ошибаюсь при подсчете, не говоря уже о правильной сдаче, которую, вопреки оптимистическим предсказаниям Трейс, они всегда тщательно проверяют. Я начинаю сдавать. Во мне растет страх. И клиенты чувствуют мой страх. Некоторых просто пугает, что они не смогут получить новую выпивку достаточно быстро; другие стали получать удовольствие от моих страданий. Краем глаза я замечаю пары-тройки парней, подталкивающих друг друга локтями под ребра.

— Пойди попроси у него отвертку, — слышу я, как говорит один из них.

Конечно, правильной реакцией было бы собраться с духом, набраться решимости и показать им всем, как они ошибаются. Но мне это не удается. Я начинаю жалеть себя. Я подчеркиваю свою некомпетентность, я отказываюсь прикидываться местным, который говорит так же, как они, я еще и еще раз объясняю, как я сожалею, что новичок на этой работе, что память у меня как решето и в математике я никогда не был силен. Я как поверженный окровавленный гладиатор, лежащий в пыли с приставленным к горлу трезубцем, машущий безвольной рукой в сторону затравившей его толпы в последней слабой мольбе о милосердии. «Не бейте меня. Я знаю, что был дерьмом. Но в действительности я славный парень».

Естественно, вся толпа поголовно показывает большими пальцами вниз.

— А следующая вещь — для нашего бармена, — возвещает диджей, ставя новую пластинку. — Это песня Beatles.

— Help!

Распродажа

— Обычно молодым людям в вашем положении я рекомендую работу в инвестиционном банке, — говорит мужчина, сидящий по ту сторону письменного стола.

Он впервые увидел меня полчаса назад, и я надеялся, что он предложит мне что-нибудь более заманчивое. Рекламная индустрия. Кино. Книги. ТВ. Журналистика. Но он профессионально занимается рекомендациями по выбору сферы трудовой деятельности. Должно быть, он знает, о чем говорит.

Как бы то ни было, я считаю сказанное им совершенно разумным. Я выложил ему, каково мое главное требование к работе: возможность заработать много-много денег, и как можно скорее. И не так много найдется профессий, которые лучше соответствуют этому требованию. Скажем, консультации в области управления. Я слышал, что в Bain начальный заработок 22 тысячи фунтов в год. Но все знают — в последнее время каждый стал экспертом в этой области! — что получить работу в консультационной фирме невозможно. На каждое место — тысячи претендентов. А в банк — плевое дело. Наверно, результат «Большого взрыва» — биржевой реформы.

Так что есть по крайней мере два хороших довода в пользу того, чтобы стать банковской крысой: минимум труда и куча капусты. И мне только что пришел в голову еще один: мой новый костюм. Отец заплатил за то, чтобы мне сшили его в «Солихалл» и я мог прилично выглядеть на семейной фотографии, которую мачеха собиралась заказать у профессионального фотографа. И костюм получился хорош: из темно-серой фланели, двубортный, манжеты и складки на брюках — верх стиля восьмидесятых. Если я получу работу в Сити, то буду носить его каждый день.

Плюс к тому — доводы «за» начинают быстро расти в количестве и весомости, затмевая прежние мелкие возражения, такие как полное отсутствие интереса к финансам; это признак того, что я наконец-то стал взрослым. Я расстался со всеми этими глупыми юношескими мечтами написать Великий Английский Роман; я перестал беспечно фланировать по жизни в ожидании, когда на меня свалятся шальные деньги или огромное наследство; я понял, что пора расстаться с детскими игрушками, начать пробивать себе дорогу, использовать все свои возможности и активно строить свое светлое будущее.

Кроме того, мне на сто процентов будет гарантировано достойное положение в обществе. Я уже не буду сыном бизнесмена из Центральной Англии, окончившим паблик скул и говорящим с мидлендским акцентом. Я стану коммерческим банкиром с хорошо поставленным голосом, у меня будет большой дом в Лондоне и еще один дом за городом, с теннисным кортом и плавательным бассейном (возможно, крытым), катание на горных лыжах зимой и длинный отпуск летом, служебная машина, пенсионный план, оплаченная медицинская страховка, бесплатное посещение гимнастического зала, опционы акций компании, низкие ставки по закладным, убийственно красивая жена, прелестные дети, которым предназначено учиться в Итоне, лабрадор, членство в стрелковой ассоциации, конюшня, полдюжины охотничьих собак, лошади для поло, чудесный винный погреб, яхта, вертолет, собственный самолет…

— Что я должен для этого сделать?

— Все разъяснено в этой брошюре, — говорит специалист по трудоустройству.

«Карьера в области инвестиционного банковского дела», — гласит название брошюры.

* * *

Отправиться сразу после этого разговора к своему другу и предполагаемому литературному наставнику Джексону Грюнвальду — глупая, как я понимаю, идея, но я не могу устоять против нее. Она родственна тем подсознательным побуждениям, которые заставляют неверных мужей оставлять следы губной помады на воротничке или любовные письма во внутреннем кармане пиджака, который жена собиралась отдать в чистку: в глубине души они хотят быть разоблаченными, подвергнутыми наказанию и усмирению, чтобы им стало так плохо, как они того, по их собственным представлениям, заслуживают.