Книга Колобок - Александр Петряков

— Молодой человек, — сказала она, — не могли бы вы мне уделить немного вашего драгоценного времени?

Парень обернулся и выразил на лице удивление.

— Это вы мне? — Спросил он. — Насчет времени? Мало, скоро следующая «пара». А в чем, собственно дело?

Надежда Ивановна отвела его в сторону и объяснила, кто она такая и зачем сюда пришла. Парень сказал, что слышал про Древясника, которого прочат в чемпионы, но с ним не знаком, потому учатся они на разных факультетах. Но он знает его приятеля, Никиту, по кличке Прихлебатель. Это потому что любит все на халяву. На вопрос Надежды Ивановны, где его найти, парень взмахнул рукой и сказал:

— Да вон он как раз идет, курильщик. Петя, — окликнул он белобрысого здорового парня, — вот тут тобой дамочка интересуется.

Никита оказался деревенского обличия здоровяком с приплюснутым носом и так же тесно прилепленными к черепу маленькими ушами. Он шел вразвалку, двигал при этом плечами, и каким видом спорта он занимается, догадаться было не трудно. Никита также состроил мину типа «а чего ей от меня надо» и развязно осведомился:

— И чего? Какой интерес?

Надежда Ивановна довольно резко его оборвала:

— Вы что? На одесском Привозе?

— Так я и есть с Одессы. Как вы это догадались?

— Неужели? А с первого взгляда — так с Вологды.

— У нас говорят: нос никогда не поверит первому взгляду на тухлую рыбу.

— Да что ты говоришь? Это ж называется философский взгляд на вещи. Ну ладно, остроумец, ближе к делу. Ты не знаешь, куда делся твой приятель Древяскин?

— Никакой он мне не приятель. Землячок просто.

— Да что ты говоришь? Так вы оба — одесситы?

— Ну да. А что тут удивительного?

— Теперь уже ничего. Ладно, ближе к делу. Пойдем-ка на свежий воздух, а то тут шумновато.

— Так, я не понял: с какого перепугу я должен идти с вами на тихую воздушную массу?

— Не понял? — Надежда Ивановна вынула из сумки удостоверение и развернула его перед самым носом Прихлебателя. — Теперь понял?

Лицо ее собеседника слегка побледнело, но он по-прежнему ухмылялся, и рыженькие редкие брови сделали на лбу две удивленные стрелочки.

— Таки по какому делу? Я опять чего-то не допираю: уголовный розыск? Миша во что-то вляпался?

— Давай иди, — пробурчала следователь и показала собеседнику на входную дверь.

Пока они шли к зеленой скамейке, уютно притулившейся под толстой старой липой, Надежда Ивановна, припоминая показания супругов Павлодаевых, приходила к выводу, что вот этот накачанный земляк Древяскина наверняка и есть его сообщник. Поэтому она повела допрос издалека, стараясь не возбуждать подозрений на сей счет у собеседника. Но одессит не столько из присущего ему лукавства, сколько из понимания того, что надо выкручиваться, стал говорить, что знать не знает, ведать не ведает, где его землячок теперь обитает. Давно, дескать, не виделись. А на самом деле Древяскин ему позвонил из Кингисеппа и посоветовал тоже «делать ноги». Прихлебатель (фамилия его была Погоняйло), так и намеревался поступить, и вот теперь всячески пытался отвести от себя подозрения. Надежда Ивановна игру его раскусила сразу, но решила дать молодому боксеру выговориться.

Из этой беседы она сделала два вывода: Погоняйло, без сомнения, тот самый второй, с кем Древяскин «уголовничал», — стало быть, он знает, где находится его сбежавший друг. Поэтому рыжего молодца следовало поместить в КПЗ, но сейчас она не могла его задержать, ибо, вопреки приказам начальства быть на заданиях всегда в паре с мужчиной, теперь была одна, и вот теперь был тот самый случай, когда начальник был прав.

В конце беседы обоим была ясна дальнейшая программа действий: Погоняйло твердо решил уехать на Украину, и немедленно, сегодня же, а Надежда Ивановна намеревалась тут же вызвать наряд и арестовать рыжего боксера. Но у нее не было уверенности, что «объект» не ускользнет, поэтому его следовало «вести». Она сделала вид, что ничего для себя нового от Погоняйло не узнала, попрощалась с ним, и через минуту звонила Макарову, что обнаружила сообщника. Просила людей для задержания, предупредив, что студент Погоняйло — здоровяк и боксер. Сама же двинулась следом за рыжим молодцом, переходя от дерева к дереву, ибо заметила, что студент часто оборачивается и ищет ее глазами. Когда поверил, что преследования нет, быстро шмыгнул в парадную дверь. Прошел в аудиторию, взял рюкзачок, затем двинулся в деканат, где сказал секретарше Любочке, милой пухлогубой блондинке, что она прелесть, и что вынужден срочно ехать на родину, потому что родители захворали. Любочка положила перед ним лист бумаги и сказала, чтобы написал заявление, а потом декану она передаст. Написав заявление, Погоняйло быстро пошел к лестнице, которая вела к черному входу. Внизу он открыл входную дверь, осторожно приоткрыл, выглянул во двор.

Между тем, Надежда Ивановна, преследуя рыжего боксера, отвлеклась на телефонный звонок. Звонили из отделения, уточняли, в какое место удобнее подъехать, где встать и так далее. И когда она ступила на гулкий лестничный пролет и глянула вверх, поняла, что теперь не знает даже, на каком этаже преследуемый находится. Увидев табличку с надписью «деканат», вошла в эту дверь и увидела уже знакомую нам Любочку, которая бойко стучала по клавиатуре. Когда она спросила о рыжем студенте, Любочка моментально ответила, что Погоняйло только что взял отпуск и уехал в Одессу. Вернее, поправилась она, поедет.

— А теперь-то он где? — Воскликнула Надежда Ивановна.

Невозмутимая Любочка скосила один глаз на стенку и сказала:

— По расписанию у них через пять минут анатомия.

— А где эта анатомия?

В это время зазвонил телефон, и секретарша стала дотошно перечислять в трубку номера статей какого-то договора. Надежда Ивановна, ожидая конца разговора, подошла к окну и увидела, как рыжий боксер идет через двор с рюкзачком за плечами.

Через минуту она уже летела вниз по лестнице. Но когда, сориентировавшись, нашла выход во двор, преследуемого там уже не было. Надежда Ивановна увидела в углу обнесенного стеной двора дверцу и устремилась к ней. Когда открыла ее и выглянула на улицу, увидела отходящий от остановки трамвай. Редкие прохожие с удивлением смотрели на плачущую женщину. Да, она упустила и этого! Как тут было не заплакать! Утерев, наконец, слезы, она позвонила и, всхлипывая, сообщила Макарову, как сбежал сообщник Быстроного. Тот спросил номер трамвая, и Надежда Ивановна его назвала (слава Богу, что запомнила).

Минут через десять подъехала «девятка», где сидели знакомые оперативники. Саша подошел к ней вперевалочку и сказал:

— Ну что, ворона, и этого упустила?

— А кто его вычислил? Упустила!

— Ты, Надя, — ответил Саша, — не тем делом занимаешься. С твоими-то данными в модельном агентстве надо работать.

Эти слова ее как бы успокоили. Она посмотрела на себя в зеркало заднего вида «девятки», вытерла платком тушь в уголках глаз и подкрасила губы. Саша между тем рассматривал карту, изучая маршрут трамвая. Затем резко сел за руль, кивнул Надежде Ивановне, и она влезла в автомобиль, который резко тронулся с места и помчался по улице, затем свернул под арку и быстренько выскочил проходными дворами на набережную. Дальше автомобиль помчался вдоль трамвайных путей. И вот (о счастье!) они нагнали трамвай, который притормаживал перед остановкой. «Девятка» прижалась к тротуару, из нее выскочили оперативники, сели в остановившийся трамвай, и через пару минут вышли из него уже вместе с рыжим боксером, на руках которого уже красовались наручники. Надежда Ивановна была просто в восторге, и, от избытка чувств, расцеловала Сашу.