Книга Мозаика жизни - Донна Клейтон

—Сиди!

—В чем дело? — спросил он. — Кажется, ты расстроена?

—Скажи мне, почему ты уехал в Европу? Скажи мне, почему ты оставил меня здесь?

—Люк пожаловался тебе насчет денег, да? Я так и знал.

В его голосе слышалась злоба.

—Насчет каких денег? Люк ничего не гово­рил о деньгах. О чем ты?

—Ясно, что говорил, — осклабился Чад. — Я раскусил его. Я знаю брата. Это его стиль. Использовать против меня все, что можно. Он все эти годы завидовал мне, тому, что я уехал повидать мир. Я заслужил эти деньги, — про­должал он. — Это мое наследство, и я был вправе с ним делать, что хотел. Папа взял заем под курорт, чтобы я мог совершить это путеше­ствие, шанс всей жизни. Я заслужил эти деньги. Я заслужил эти впечатления. И не собираюсь чувствовать себя виноватым из-за того, что брат завидует мне.

Дженни получила не ту информацию, какую ждала. Но чем больше Чад говорил, тем больше раскрывался. Не в отношении к ней, а в отно­шении к Люку.

—Так ты не работал, когда бродил по Евро­пе? — спросила она.

Дженни понятия не имела, откуда у нее взя­лось впечатление, будто Чад подрабатывал во время путешествия. Но ведь здоровый молодой мужчина должен содержать себя.

—Конечно, нет. — Он явно удивился. — Какая радость была бы от такой поездки?

В течение пяти лет он переезжал из страны в страну на деньги, которые дал отец? Деньги, которые были взяты в долг под залог курорта?

А Люк оставался здесь, чтобы работать, вы­плачивать долг, ухаживать за отцом, когда тот заболел, хоронить. Неудивительно, что он ис­пытывал к брату горькую неприязнь. Теперь она понимала, что Люк прав, предполагая, что отец слишком многое прощал младшему сыну.

И еще она поняла: Чаду нет дела до того, как его поступки отражаются на окружающих. Его единственная забота — собственные жела­ния. Пустая коробка из-под пиццы и странное объяснение, почему он должен съесть послед­ний кусок, — простейшее доказательство пра­вильности такого понимания.

—Чад, честное слово, я ничего не знала о том, откуда ты взял деньги на путешествие. Я хотела узнать только то, что касается тебя и меня. Хотела понять, почему ты уехал, если мы были так близки, как ты говорил.

Злое выражение, еще минуту назад отпеча­танное на его лице, исчезло. Глаза потеплели.

—Ты не писал, не звонил, не приезжал. — Она старалась, чтобы в голос не закрались об­виняющие нотки. Дженни прислонилась спи­ной к дверному косяку. — Мы заключили ка­кой-то договор? Предполагалось, что я буду те­бя ждать? Или что? — Она пожала плечами. — Какой у тебя был план?

—Нну, — запинаясь, начал он, — ты соби­ралась меня ждать. Во всяком случае, ты обе­щала. — Последние слова прозвучали явным упреком.

—Но ты уехал на годы, — напомнила она. — Ты надеялся, что я буду ждать, а сам не потру­дился хоть как-нибудь давать о себе знать?

Она наблюдала, как бегали его глаза, когда он старался придумать что-нибудь в ответ.

— Чад, мы расстались в хороших отношени­ях? — задала она новый вопрос. — Ты говорил, что Люк украл меня у тебя. — Она с отвраще­нием произнесла эти слова. — Я поняла так, что ты уехал, потому что тебя обидели мои от­ношения с Люком. Что видеть нас вместе для тебя стало весьма болезненно. Но ты описывал свое путешествие как «шанс всей жизни», кото­рый ты заслужил. Путешествие не было капри­зом. Не было побегом. — Ее тон с каждым предложением становился все более обвиняю­щим. — Оно заранее планировалось. Твоему от­цу требовалось время для того, чтобы взять за­ем под курорт. А Люка и меня еще не связыва­ли никакие личные отношения. Во всяком слу­чае, пока ты не уехал.

«Я заслужил эти деньги, я заслужил эти впе­чатления». Слова Чада звучали у нее в голове.

Эти заявления многое добавляли к тому, что Дженни разглядела в характере Чада за послед­ние дни. Он считал, что имеет право на все лучшее, предлагаемое жизнью. Вроде фантасти­ческого путешествия по Европе, оплаченного трудом несчастного отца. Чад принадлежал к тому типу людей, которые способны в много­людном обществе резко изменить тему разгово­ра, потому что и на минуту не допускают мыс­ли, что найдется человек, который не умирает от желания послушать его. Он принадлежал к тому типу людей, который съедает последний кусок пиццы…

—Я поняла, Чад: ты мне не нравишься. — Она скрестила руки на груди, удивляясь, что не испытывает ни тревоги, ни страха.

Чад засмеялся. Этот недоверчивый смешок только раздул пламя ее злости.

—Ты сама не понимаешь, что говоришь, — сказал он.

—Ошибаешься, я точно знаю, что говорю. Ты вызывал во мне сильные чувства. С того момента, как проснулась в больнице, я боялась тебя. Не знаю, почему. И вероятно, так никогда и не узнаю. Но ты выводил меня из равнове­сия. Заставлял испытывать тревогу и нелов­кость.

В глазах Чада загорелся огонек.

—Было время, — усмехнулся он, — и не так уж давно, когда я заставлял тебя испыты­вать другие чувства.

От похотливости в его голосе свело судоро­гой желудок.

—Ты уже это говорил. — Злость разгоралась все ярче. — Не вижу необходимости в таком грязном тоне. Наверно, ты думаешь, что вуль­гарность разжигает меня или что-то в этом ро­де. Постарайся понять, это не так. Ты добива­ешься противоположного. Твои неприличные намеки я нахожу оскорбительными. Предполо­жим, было время, когда меня физически влекло к тебе. Но даже если это правда, уверяю тебя, тогда я была другим человеком. Совершенно другим человеком.

Пока она говорила, с его лица словно смы­вали выражение наглости и самоуверенности. У Дженни создалось впечатление, что до него первый раз дошло, что он вовсе не так обожа­ем, как представлялось раньше.

—Для того чтобы между нами не оставалось непонимания, тебе необходимо знать: я не хочу иметь с тобой ничего общего! Ты эгоист. Ты используешь любые способы, лишь бы добиться своего. Ты припираешь людей к стенке или вы­тягиваешь у них сочувствие. Я тебе не верю. И мне бы очень хотелось, чтобы ты держался от меня подальше.

—Но как же наш ребенок? — Чад окаме­нел. — Я хочу участвовать в жизни моего малы­ша.

Дженни поняла бы его озабоченность, если бы он действительно был отцом ребенка.

—Впереди еще много времени, чтобы поза­ботиться о малыше. — Словно защищая мла­денца, она положила руку на живот. — Когда ребенок родится, мы сделаем анализы.

—Они могут ошибиться! — Он даже под­прыгнул на стуле.

Дженни удивленно смотрела на него.

—Маловероятно. Такие анализы делают час­то, и у врачей уже большой опыт. Иски об от­цовстве рассматриваются в судах каждый день.

—Тебе лучше как следует подумать, — сверк­нул глазами Чад. — У нас с тобой была связь. Если ты попытаешься опровергнуть это, то сде­лаешь большую ошибку.

Холодные когти страха схватили ее за горло. Но нельзя позволить, чтобы Чад заметил ее со­стояние.