Книга Киноклуб - Крейг Маклей

– Да, подобные ситуации у многих вызывают затруднение, – тоном заправского психолога отвечаю я.

– Но я сдаваться не собиралась. Решила, что буду бороться за наше счастье. Сбежать – проще всего. Моя мама именно так и поступила. Два раза. Очень трудно было ее за это простить, хотя понимаю, что и папа мой, и отчим совсем не подарки. С тех пор вся моя жизнь вертелась вокруг Тима. Пристраивала в хорошую клинику. Нанимала адвоката. Встречалась с представителями банка и кредитных компаний. Умоляла, договаривалась, искала компромиссы, лишь бы у нас не отобрали дом и не объявили банкротами. В общем, как вспомню, так вздрогну.

– Да, я себе как-то по-другому представлял семейную жизнь.

– Еще у Тима был сын от первого брака, – продолжает Робин. – Коди. Сейчас ему лет четырнадцать. Раньше часто у нас оставался, но после ареста Тиму запретили видеться с сыном. Вообще-то мальчик хороший, но за ним нужен был глаз да глаз. Любил все поджигать.

– Надеюсь, не взглядом, как в фильмах ужасов? Спички хотя бы спрятать можно…

Робин смеется:

– Извини. Зачем я тебе все это рассказываю? Заманила, обещала комиксы показать, а сама жалуюсь на тяжелую судьбу.

– Заманила? – радуюсь я. – Круто! Раньше меня никто никуда не заманивал. Даже не знаю, как себя вести в таких ситуациях, поэтому извини, если что не так.

– Нет, это ты извини, – понурилась Робин. – Да, сразу видно, что я мало общаюсь. Даже рекламным звонкам радоваться начала. Ура, ура, мне позвонили! Слышал бы ты эти разговоры. Стыд и позор. Начинаю спрашивать у сотрудников, как дела. Некоторые отвечают. Но большинство думает, что прикалываюсь, и вешают трубку.

– Ничего страшного, – отвечаю я. – Я тоже в общении не спец. И вообще, твои рассказы про тяжелую судьбу гораздо занятней моих. У меня вся история умещается в одно предложение: девушка сбежала с режиссером в Лос-Анджелес.

– С режиссером?

– Вот именно. А самое неприятное, что этот козел нас и познакомил. Когда сорвались съемки экранизации моего романа, уехал в Голливуд, а ее прихватил с собой. Их там ждет пилот…

– Пилот? – озадаченно переспрашивает Робин. – А-а, поняла! Пилотный выпуск сериала!

– Ну да. Не подумай, что у них любовь втроем с летчиком. Хотя от этих всего можно ожидать… Ладно, хватит обо мне. Что сейчас поделывает твой бывший муж?

– Кажется, немного выправился, – отвечает Робин. – Хочет снова сойтись, но пусть не надеется.

– А-а, – отвечаю я. – А твой бывший муж, случайно, не свирепый ревнивец? В фильмах такое часто показывают.

Невольно отхожу на пару шагов от окна.

– Не волнуйся, – отмахивается Робин. – Вообще-то мы с ним нормально общаемся. Время от времени видимся, оказываю ему моральную поддержку… Тим, конечно, постоянно меня забрасывает «тонкими» намеками, но я думаю, лучше нам жить отдельно.

– Думаю, твой новый поклонник, Майк из службы по прочистке воздуховодов, тоже так считает.

– Ах, этот! – с улыбкой подхватывает Робин. – До чего надоел! Прямо не знаю, как от него отделаться! Сто раз объясняла, что живу в квартире, но нет! Все равно предлагает: давай приеду, вентиляционные трубы твои прочищу…

– Вот нахал. Как не стыдно предлагать такое леди?

– Насчет твоей трагической истории… Значит, других девушек у тебя не было? Одна сбежала, и с личной жизнью решил завязать?

Отпиваю глоточек вина. Так увлекся разговором, что совсем про него забыл.

– Не совсем. Рассудил, что это полезный опыт. Даже ввел похожую сюжетную линию в одну из своих книг. Говорят, надо писать про то, о чем знаешь. Но редактору роман почему-то все равно не понравился.

– Ну да, по твоему тону догадалась, что ты от издательства «Дамокл» не в восторге.

– Верно, – не стал отпираться я. – Недавно сдал третью книгу. Вернее, четвертую, но учитывая, что третью печатать отказались… У меня с ними контракт на три книги. Если новую тоже забракуют или потребуют все переписать, просто верну аванс и уйду на все четыре стороны. Больше с ними связываться не стану. Одного раза хватило, благодарю покорно.

– А что потом будешь делать?

– Не знаю. Стану свободным художником… то есть писателем. Кажется, сейчас это модно.

– Ух ты. Значит, хочешь полной свободы? Новая страна. Новые люди. Новая жизнь.

– Да, пожалуй.

– А я бы, наверное, побоялась вот так все бросить. Хотя это отличное приключение. – Робин поднимает бокал: – За чистый лист!

Мы чокаемся.

– Ужин скоро будет готов, – прибавляет Робин. – Когда предпочитаешь смотреть мои комиксы – сейчас или после еды?

– Нет, такого долгого ожидания мне не вынести. Оно станет для меня невыносимой пыткой. Кстати, странно, что «невыносимый» сказать можно, а «выносимый» нет. То же самое со словом «невзрачный». Почему про что-то красивое нельзя сказать, что оно «взрачное»? Вот вопросы, которые меня очень занимают.

– Ладно, – кивает Робин, ставя бокал на столик. – Пожалуйста, давай оставим вино здесь. Никогда не вхожу с напитками в кабинет. Все время боюсь, как бы на что-нибудь не пролить.

Оставив бокал на столике – шахматной доске, следую за Робин в комнату, где она установила мольберт, световой стол и компрессор. Робин жестом приглашает меня сесть на вращающееся черное кожаное кресло со специальной изогнутой спинкой, поддерживающей поясницу.

– Вот первые пятьдесят страниц, – объявляет Робин, показывая стопку листов размером с небольшую газету. – Комикс называется «Ева», но это пока что только рабочее название. По сюжету, случилась какая-то катастрофа, из-за которой все женщины куда-то подевались, осталась только одна главная героиня, которая старается уцелеть среди мужчин и мутантов. Зовут ее – ни за что не угадаешь! – Ева. У героини есть способности к телекинезу, но как и почему они у нее появились, Ева не помнит. Она вообще не помнит ничего, что случилось больше трех месяцев назад.

– Как в детективном фильме «Помни»? – спрашиваю я. – Или в смысле…

– Нет-нет, – прерывает Робин, – не подумай, будто Ева сразу забывает все, что случилось больше девяноста дней назад. Речь о конкретных трех месяцах. Начинается история с того, что Ева просыпается в разбомбленной лаборатории. Героиня понятия не имеет, кто она такая, где она и что вообще произошло. Единственное, что она о себе знает, – на запястье у девушки металлическая бирка с именем «Ева» и идентификационным номером.

– Звучит интригующе, – произношу я, перелистывая страницы.

Рисунки черно-белые, с легкими признаками импрессионистского стиля и обильным использованием игры света и тени. Сразу бросается в глаза, что героиня очень похожа на художницу, – короткие светлые волосы, стройная, гибкая фигура. Еще одна художественная особенность, которую не могу не отметить, – почти все первые двадцать страниц Ева обнажена.