Книга Птичий суд - Агнес Раватн

Как мне передать это? Я постаралась вспомнить ее точные слова. Перевела дыхание.

– В последнее время она стала говорить мне странные вещи.

Его серые глаза уставились на меня.

– Что еще за вещи?

– Все началось с того, – я сглотнула, – что мне нужно было приклеить стикер со своим именем на ваш почтовый ящик, потому что…

– Что вы сказали?

Он отставил от себя чашку.

– Потому что мама получила много моих писем, и ей нужно было переслать их мне.

– Вы добавили свое имя на мой почтовый ящик? Когда вы это сделали?

– Пока вас не было. Несколько недель назад.

Он промолчал.

– Это было всего на один день или, может быть, на два.

– Что она вам говорила?

– Странные вещи…

– Какие же?

– Кажется, она хочет выбить меня из колеи, напугать.

– Что она говорит?

Я выдохнула.

– Ваша жена умерла?

Он встал.

– Вы не можете просто уйти.

Он остался, казалось, будто он прибит к полу.

– Сигурд…

– Да, она умерла.

Произнеся это, он выпрямился и посмотрел прямо на меня.

– Да, она мертва.

Я почувствовала, как что-то во мне обрушилось, а что-то поднялось.

– Давно?

Я постаралась сказать это как можно тише и мягче.

– Когда я уезжал надолго.

Он не смотрел на меня, зафиксировав взгляд в пустоту перед собой. Я не хотела говорить слишком много, дав ему возможность выбрать, хочет ли он продолжить.

– Соболезную.

Он сел обратно на стул, боком, отвернувшись от меня.

– Спасибо. Эта продавщица говорила что-нибудь еще?

– Да нет, ничего особенного.

Его взгляд стал пустым.

– Ваша жена болела?

– Ну конечно, а как еще?

Он произнес это с такой враждебностью, что я не посмела расспрашивать дальше. Я продолжала сидеть, не прикасаясь к своему кофе, боясь показаться неуважительной. Я хотела сказать «сочувствую вам», но это было бы просто глупо. Он не показывал, что хочет продолжить разговор, но оставался сидеть.

– В пятницу вы пришли с похорон?

– Да.

Он был таким странным в тот день, когда спал у меня на полу, но в то же время у нас никогда не было разговора лучше, чем тогда.

– Извините меня за это.

– Вам не за что извиняться.

– Нет, нет.

Он не был восприимчив. Все нормально, я его понимала. Но почему не было никакого знака, заболела ли она в своем долгом отъезде или это случилось неожиданно? Все эти вещи в запертой комнате на втором этаже, она ведь уже давно тут не жила. Так мы сидели долго, ничего не говоря. Я была рада, что он не ушел.

– Хотите что-нибудь еще?

Он поднял глаза.

– Есть еще кофе.

– Да. Спасибо.

Я встала, чтобы наполнить его чашку. Он схватил меня за запястье, кофейник упал на пол и разбился, кофе разлился. Не отпуская меня, он зашипел.

– Ты спрашиваешь и спрашиваешь!

– Извините!

Он выпустил мою руку, и я едва не упала, сделала несколько шагов назад и умудрилась удержать равновесие, я услышала звук раздавленного стекла под ногами, к счастью, я была в тапочках. В ее тапочках. Он встал и быстро ушел в свою комнату. Пульс стучал в ушах, все случилось так быстро. Веник с совком стояли около холодильника. Готовая убежать, я все-таки наклонилась собрать осколки, все время чувствуя за спиной его присутствие. Я намочила тряпку, встала на колени и стала оттирать пол, оглядываясь через плечо, и услышала, как дверь в его комнату открылась.

– Аллис. Прости меня.

Он стоял за мной. Сколько еще раз он это повторит?

– Ваши слова ничего не значат.

– Я искренне. Мне так жаль.

– И я тоже искренне. Все нормально.

Я встала, подошла к раковине и отжала тряпку.

– Ты должна простить меня.

Я повернулась.

– Я это и делаю! Я прощаю вас! Я прощаю вас за все!

Он огорченно посмотрел на меня. Я сделала шаг ему навстречу.

– Все в порядке. Правда. Вот.

Я протянула ему руку, и он взял ее, крепко сжал, не отводя от меня взгляда. Он притянул меня к себе и обнял другой рукой, и я прижалась носом к его шее. Руки обмякли, я слышала, как стучит его сердце. Колени задрожали. Обеими руками он взял меня за плечи и, отстранив от себя, серьезно посмотрел:

– Аллис.

И отпустил меня. Я чуть не рухнула, словно кукла в его руках. Я схватила совок и, открыв кухонный шкафчик, высыпала осколки в мусорное ведро.

– Аллис.

Я подняла глаза.

– Вы должны уехать от меня.

– Что?

Он выпрямился и замотал головой.

– Нет, – сказал он. – Прости меня.

Я не знала, что мне говорить или делать, и наклонилась поднять осколок, блестевший на вечернем солнце под столом. Он стоял, разглядывая меня с раскаивающимся лицом. Я подумала, что нужно проявить милосердие, он только что похоронил жену, боже мой. Он развернулся и ушел к себе. Вместо того чтобы расплакаться, я сделала глубокий вдох, нет смысла плакать по любому поводу, хотя я читала, что на химическом уровне слезы оказывают облегчающее действие. В груди сдавило, я встала и начала мыть посуду. Как только я закончила, он снова вышел.

– Аллис, ты сможешь пойти со мной на прогулку?

Я повернулась к нему, удивившись и немного испугавшись.

– Сейчас?

– Я должен тебе кое-что показать.

– Что же?

Он надел ботинки, стоявшие около двери на веранду. Затем открыл дверь.

– Я покажу. Надень свитер.

Я хотела было сказать, что он должен пообещать не убивать меня, но решила, что это неуместно, ведь его жена только что умерла. Я медленно подошла к нему, надела сандалии и пошла за ним через сад. Был теплый и солнечный июньский вечер. Он сошел по лестнице к пристани.

– Вы знаете, что я не купаюсь.

– Да-да.

Я проследовала за ним. Начинало смеркаться. Я боялась его, он был нестабилен и мог захотеть показать мне все что угодно, я представила себе гроб его жены в лодочном сарае, такие мысли посещали меня по пути вниз. Он, наверное, заметил это и повернулся ко мне.