Книга Откровения судебного медика - Игорь Гриньков

Александр Куприн писал, что если поскрести любого русского, то обязательно обнаружишь татарина. Народы, сохранившие «девственность» своей крови, пребывают в состоянии гомеостаза — естественного равновесия с природным ландшафтом, их питающим. Это находящиеся на грани вымирания некоторые племена Экваториальной Африки, Амазонии, островных стран Тихого океана, в какой-то степени — народы Крайнего Севера, большинство из которых ведут еще первобытный образ жизни. Они, возможно, по-своему счастливы, пребывая в «детском» периоде развития, но перспектив на будущее у них нет абсолютно никаких.

Когда в качестве контраргумента приводят пример Японии и Китая, то с этим нельзя согласиться. В Японии, при всей ее внешней закрытости для цивилизованной Европы вплоть до середины XIХ века, в этническом отношении издавна имели место окинавский, корейский и китайский компоненты. Про многонациональный, этнически неоднородный Китай и говорить не приходится. Поэтому я только могу рекомендовать читать Льва Гумилева, а не Адольфа Шикльгрубера.

Столь активное смешение крови разных народов стало приводить к тому, что и более устойчивые расовые признаки в некоторых случаях подвергаются трансформации, что мы и увидели на «нашем» черепе. Из индивидуализирующих внешность признаков мы отметили выраженность подбородочного выступа и подбородочных бугорков на нижней челюсти, что на лице человека соответствует выступающему вперед подбородку; соотношение высоты верхней челюсти и тела нижней челюсти равно 1: 1,5, то есть на лице высота носогубного треугольника в 1,5 раза меньше подбородка; довольно широкие и слегка уплощенные скуловые кости; надбровные дуги широкие, хорошо развиты, с приподнятыми вверх височными концами (на лице им должны соответствовать достаточно широкие брови с приподнятыми наружными концами — хвостами); углубленная лобно-носовая точка.

Явно недостаточная информация для поиска пропавшего человека, которого могло занести в Калмыкию из любого региона России и СНГ.

31 января 1994 года следователь В. Бамбаев вынес постановление о назначении судебно-медицинской (медико-криминалистической) экспертизы по установлению возможного орудия убийства и для решения некоторых других вопросов.

В фабуле дела он излагал: «…6 января 1993 года, примерно в 17 часов, на животноводческой стоянке экспериментального хозяйства КНИМСа Целинного района Салынов Алексей из хулиганских побуждений нанес три удара ножом в область грудной клетки „бомжу“ Груфанову Петру Михайловичу (хотя ни следственным, ни экспертным путем еще не было доказано, что убитый и есть Груфанов Петр Михайлович). От полученных повреждений последний скончался на месте происшествия (как мы помним, первичная экспертиза трупа утверждала, что смерть наступила от утопления в воде, несмотря на наличие смертельных ран, и что в воду был брошен живой человек, а не труп).

Допрошенный в качестве обвиняемого Салынов А. показал, что удары наносились им в левую половину груди (потерпевшего) в направлении снизу вверх, и при этом взаиморасположение между ними было стоя, напротив друг друга.

Очевидец происходившего события Соков (Пуня) показал, что удары Салыновым наносились в момент, когда Груфанов пытался спастись от него ползанием (текст постановления приводится дословно. — Авт.), и в это время ему было нанесено три удара в область спины.

В последующем, с целью сокрытия совершенного преступления, Салынов со своим братом Ю. на телеге отвезли труп в пруд балки „Аргамджа“, где с помощью топора прорубили лунку и опустили труп…»

Салынов А., пытаясь выставить себя в более благоприятном свете, неоднократно изменял свои показания. Так, во время допроса от 25 декабря 1993 года он продиктовал следователю:

«…6 января 1993 г., примерно в 16 часов, когда уже начало смеркаться, я вошел в жилое помещение точки и застал Петра, шарящего по моим карманам (потерпевший, конечно, не был ангелом, но дальнейшие действия Салынова никак не соизмерялись с проступком „Петра“, да и не соответствовали реальной картине убийства. — Авт.)…

…Он („Петр“) толкнул меня в грудь. От удара я упал на пол рядом со столом, где лежал нож. Я схватил (нож) и, помню, как нанес ему три удара[1]ножом правой рукой в область груди…

…Около 19 часов вечера я запряг коня и, взяв с собой топор, загрузил труп и поехал в „Аргамджу“…»

При первичной экспертизе трупа, проведенной сразу после обнаружения, кроме фотографирования, дактилоскопии и отсечения головы (вспомним красивое слово — декапитация) для возможного опознания личности, были иссечены участки кожных покровов с ранами и часть грудной кости со сквозным повреждением (для дальнейшей идентификации орудия, которым были нанесены травмы).

Надо сказать, что в судебно-медицинской практике существует дешевый и довольно простой в техническом отношении метод, позволяющий восстанавливать высушенные и находящиеся в архиве препараты кожи с повреждениями таким образом, что раны приобретают свой первоначальный вид, позволяющий судить о предметах, которыми они были причинены. В некоторых случаях удается довольно неплохо восстановить первоначальный вид ран (их форму и характерные особенности) и на загнивших трупах. Но в нашем случае гнилостный процесс зашел настолько далеко, что сделать это на кожных ранах не удалось; края и концы их были безнадежно деформированы и разрушены, а на некоторых участках просто изъедены рыбами и раками.

Положение дела спасла грудина (кость в средней части грудной клетки, к которой крепятся ребра). Костная ткань, что и говорить, более прочный материал, нежели нежная кожа. На грудинной кости имелось сквозное отверстие щелевидно-линейной формы, длиной 24 мм, которое по всем диагностическим признакам являлось колото-резаным повреждением, то есть причиненным колюще-режущим предметом — ножом. Здесь оказался прав эксперт, проводивший первичную экспертизу и пришедший к аналогичному выводу.

Исследование раны на грудине при различных увеличениях стереомикроскопа (как с обеих сторон кости, так и на ее распиле) позволило выявить некоторые конструктивные особенности клинка этого ножа: он имел плоские щечки, одно остро заточенное лезвие и обушок (противоположная, не заточенная часть клинка) толщиной около 2 мм, который в своем поперечном сечении приближался к П-образной форме. Ширина клинка на уровне его погружения в тело жертвы составляла около 24 мм. Конечно, это были только общие и частные признаки; индивидуальных признаков, присущих только одному конкретному ножу, в повреждении на грудине не оказалось.

Следователем был также представлен на исследование нож, обнаруженный в доме подозреваемого, хотя никакой уверенности, что именно этим орудием был зарезан потерпевший, не имелось. Слишком много времени прошло с момента происшествия, и у Салынова А. имелись возможности избавиться от улик.

Тем не менее было проведено сравнительное исследование раны на грудине с экспериментальными следами на биоманекене — трупе такого же несчастного «бомжа». Один из законов криминалистики гласит, что сопоставлять (проводить сравнительное исследование) можно только следы на однородных объектах: не рану и представленный нож, а ту же рану и ее экспериментальные аналоги, полученные этим ножом; если реальное повреждение, к примеру, находится на хлопчатобумажной рубашке, то и экспериментальные повреждения должны наноситься на этой же рубашке; если рана иссечена из трупа, то эксперименты проводятся на кадавре (трупе — по латыни). В этих случаях неоценимую помощь оказывают судебным медикам трупы «бомжей»; единственным условием является указание в акте вскрытия о проделанных дополнительных манипуляциях, дабы в случае возможной гипотетической, хотя и маловероятной, эксгумации другой эксперт не ломал себе голову над «необъяснимыми секционными находками».