Книга Дети улиц - Берли Доэрти

Джим опустился на колени и, разломив апельсин, выдавил сок в рот Креветке.

– Когда тебе станет лучше, – сказал он, – мы будем ходить всюду вместе, как ты и хотел.

Он старался говорить бодро, но в глубине души был ужасно напуган. Мальчик долго сидел, прислушиваясь к тому, как хрипит и булькает в горле у Креветки. Рынок продолжал шуметь до позднего вечера, и задолго до того, как он затих, Джим забрался в ящик из-под чая рядом с Креветкой, чтобы попытаться его согреть.

24

В поисках доктора

На следующее утро Джим начал искать мешки и солому, надеясь устроить Креветку поудобнее. Ему удалось приподнять приятеля, чтобы тому было легче есть. Но мальчик почти не притронулся к еде.

– Креветка, – испытывая некоторую неловкость, произнес Джим, – что с тобой?

– Старость, братишка.

В глубине души Джим опасался, что это может быть холера. Он знал, что от нее многие умирают.

– Что случилось, Креветка?

– Отметелили меня, вот что. Тот старый джентльмен дал мне гинею, честное слово. Наверное, думал, что это фартинг, но дал мне гинею, вот те крест. Думаю, ему понравилось мое милое лицо.

– Я тебе верю.

– И я побежал по улице. Какой-то гаврик сказал, что я обманул старого джентльмена и должен вернуть деньги. Когда я отказался это сделать, они начали пинать меня и бить, словно тряпичную куклу. Но я не собирался отдавать свою гинею, понятно? Мне ее подарили. Я скорее отдал бы ее матери, чем тем гаврикам. Поэтому я сунул ее под мышку. Ну да все равно, побили меня как следует. Когда я пришел в себя, куртки у меня не было, и гинеи вместе с ней. И шнурков тоже. Потом парни притащили меня сюда.

– Тебе надо в госпиталь.

Креветка испугался:

– Не хочу я в госпиталь. Не хочу.

Он был настолько напуган, что попытался выбраться из ящика, перевернув котелок с водой, которую принес ему Джим.

– Я не поведу тебя туда, – пообещал Джим. – Только если ты попросишь.

Вскоре Креветка задремал. Джиму было страшно смотреть на него, все напоминало о тех днях, когда болела мать. Он боялся оставить его одного и боялся остаться с ним. Когда Креветка проснулся, то закашлялся так, что едва не переломился пополам. После приступа он откинулся назад, измотанный и уставший.

– Думаю, я муху проглотил, Джим, – сказал он. – Наверное, спал с открытым ртом, – и он снова начал проваливаться в сон.

Джим рассказал ему о дедушке Рози и Грязном Нике, и о Снайпе тоже. Рассказал ему о той страшной ночи, когда он думал, что убил Грязного Ника, о цирке и о том, как Грязный Ник появился в большой палатке.

– Духи обычно белые и тощие, а не черные, как уголь, с горящими глазами, – фыркнул Креветка.

Когда Креветка снова уснул, Джим отправился на поиски еды и помощи. Один лоточник бросил в него головкой капусты, и мальчик поймал ее прежде, чем она попала в него.

– Спасибо, мистер! – крикнул он.

Джим побежал обратно к ящикам, сломал несколько из них, чтобы использовать их как дрова. Затем он выпросил огня у ночного сторожа и сварил в кастрюле капусту. В ту ночь он поел хорошо, и даже Креветка сумел проглотить немного похожей на суп жидкости.

– Это был настоящий пир, Джим, – произнес он, слегка отрыгнул и откинулся на солому. В отблесках огня по лицу его сновали густые тени. – Я скоро поправлюсь.

Но Креветка не поправился. Он слишком долго голодал. Джим не знал, как ему помочь. Принес свежей соломы, перестелил ему ящик, но все, что он мог сделать, это устроить друга поудобнее. Креветка опасался, что их тайник найдет полиция. Он заставил Джима сложить вокруг еще больше ящиков. Ночью было очень холодно, да и солнце было настолько слабым, что днем было ненамного теплее. Надвигалась зима.

Джим просил помощи у всех уличных торговцев. Некоторые женщины приходили поглазеть на Креветку, лежащего в ящике, но им не приходилось прежде видеть мальчиков в таком состоянии, и они просто пожимали плечами и уходили прочь. Уличные мальчишки приносили еду, но он был слишком болен, чтобы есть.

– Ему нужен доктор, точно, – сказала одна из женщин.

– Он не хочет в больницу, я ему обещал, – ответил Джим. Он был в отчаянии и не знал, что делать. Неужели всем все равно? – Он боится, что его отправят в работный дом.

Женщина кивнула.

– А куда еще его девать? – сказала она, поворачиваясь к ящику спиной и потирая замерзшие руки. – Разве что в общую могилу. И это будет счастье, – добавила она, уже уходя.

Джим пытался просить денег. Он ждал у дверей театров, где Креветка когда-то продавал шнурки богатым людям.

– Пожалуйста, – говорил он леди и джентльменам, выходившим из карет, – мой брат ужасно болен. Прошу, дайте немного денег, чтобы я мог позвать доктора… – Но они отворачивались, словно даже не видели его. Вернувшись к Креветке, он даже не попытался дать ему еды. Он просто смочил ему губы водой. Глаза Креветки распахнулись.

– Отличное пиво, вот что я тебе скажу, – прошептал он и снова уснул.

Однажды вечером Джим снова пошел к очереди, стоявшей перед театром, но на этот раз он не стал просить денег. Вместо этого он стал прыгать перед ними, и когда они увидели, что он не протягивает кепку, выпрашивая монетки, и как легко он танцует, они начали обращать на него внимание. Сквозь рваную штанину брюк у него на ноге виднелся глубокий шрам, но он танцевал так же хорошо, как и раньше. Когда вокруг него собралось достаточно много людей, он остановился и хлопнул в ладоши.

– Пожалуйста, может ли кто-нибудь назвать мне имя доктора? – крикнул он. – Такого, который не попросит денег?

Ему никто не ответил. Двери театра открылись, и люди устремились внутрь, забыв о нем. Женщина с подносом с кофе подозвала его к себе. Она дала Джиму кружку кофе, чтобы он мог согреться.

– Видела, как ты прыгал, – сказала она. – Как там твой друг? Ему все еще плохо?

Джим кивнул. Он жалел, что не может отнести кружку кофе Креветке, но знал, что это все равно не поможет. Джим проглотил кофе.

– Я ищу для него доктора. Вы не знаете доктора, а? Такого, чтобы денег не просил. Я мог бы выполнять для него какую-нибудь работу.

Та пожала плечами:

– Есть некто вроде доктора, неподалеку отсюда. Барни – так его называют. Маленькие дети, которые живут в соседнем доме, ходят в его школу.

– Школу? Не хочу иметь ничего общего со школой. – Джим вспомнил школу в работном доме: комната с высокими потолками, молчаливые и напуганные мальчики, сидящие за партами, расхаживающий взад-вперед по классу учитель.

– Школа оборванцев. Разве ты не слышал о ней? – продолжала женщина. Она остановилась, чтобы продать кому-то вареные яйца и кофе. – Все, что я знаю, – это то, что туда ходят дети, у которых нет денег, чтобы платить за школу. Они много молятся.