Книга Дверь обратно - Марина Трубецкая

— Гиперборея, — раздался рядом со мной тихий голос.

— Что? — Я повернулась. Возле меня стоял Быстробег и зачарованно смотрел вдаль.

— Гиперборея. Страна за Бореем, — повторил он. — Великая страна русов.

Он развернулся и пошел к соплеменникам. Гиперборея! Никогда о таком не слышала. Русы опять же какие-то… Слово звучит почти как «русские». Хотя, если Гиперборея, то населять ее должны гиперборейцы. Во Франции живут французы, в Италии — итальянцы, в Испании — испанцы. А в Гиперборее — русы? Неправильно это как-то… Хотя, слегка поразмышляв, я вспомнила Германию и немцев и успокоилась. Русы не русы — главное, чтоб людьми оказались!

Когда мы собрались в путь, я поняла, что ступенькам радовалась преждевременно. Людям-то по ним в самый раз шагать, а мамонту? Основание ноги реликтового животного превышало поверхность ступенек в разы. По уступам им скакать — тоже не вариант — не зайцы, поди! Но коневрусов это нисколько не печалило, они с деловым видом стали утягивать куда-то под не замеченный мной ранее уступ по одному гиганту и возвращаться оттуда уже без слонопотама. Решив разъяснить для себя этот удивительный момент я, рискуя быть затоптанной в пыль огромными животными, все ж сунулась полюбопытствовать. Увиденное застало меня врасплох… Подъемник! Ну конечно, только такая полоумная, как я, могла подумать, что мы потащимся вниз по малюсеньким ступенькам.

Мотором этому подъемнику служили два коневруса, которые вместе крутили огромный ворот, и клетка с посаженной туда животинкой спускалась вниз, навстречу же поднимались насаженные на железный трос огромные валуны — противовес, не иначе. Пересчитав конелюдей по головам, я поняла, что двоих не хватает, они, видимо, встречали скот внизу. Остальные шестеро снимали груз со спин мамонтов, наверно, с поклажей те просто не влезали в подъемную клетку. Посмотрев на все это, я затосковала… Процесс обещал, в лучшем случае, затянуться до вечера, а в худшем — еще и на завтрашний день посягнуть. От нечего делать я села на то же место, где любовалась тутошним эквивалентом рассвета, и вгляделась в даль.

Вид, надо сказать, открывался премиленький. По мере того, как утренний туман терял лоскуты одежд, пейзаж становился все четче и четче, и это несмотря на то, что я глядела с такой высоты (выше облаков, знаете ли). То ли прозрачный воздух имел эффект линзы, то ли еще какая закавыка, но четкость поражала. И красиво было, аж дух захватывало! И не тропической, яркой, кричащей красотой, а нашей русской, спокойно-умиротворенной. Островки нежно-зеленых березовых рощ сменялись гривами сосновых боров, которые безбрежным морем колыхали, почти синхронно, верхушками деревьев. Атласная лента реки спокойно творила себе путь меж заливных лугов. Там и сям виднелись капли зеркальных озер. Когда туман окончательно подобрал свои лохмотья и убрался дремать до утра, стала заметна и еще одна деталь — ровными лоскутами лежали возделанные участки земли. Но не это самое интересное. На некоторых участках явно просматривались рисунки. Как пресловутые «круги на полях», о которых постоянно вещают с экранов телевизоров. Конечно, эти были скорее не кругами, а какими-то линиями, кольцами, геометрическими фигурами. Многие из них очень напоминали свастику, какие-то — фигуры животных, некоторые и вовсе нечто словами не определимое. Неужели и здесь НЛО наследили?

День тем временем все больше и больше разгорался, и я заметила еще одну интересную деталь — необычный вид этих самых полей. Они были все разного цвета. И если одни казались только недавно вспаханными, чернея маслянистой землей, то другие — уже вошедшими в полный рост ядрено-зелеными культурами. Третьи же и вовсе желтели тяжелым золотом чего-то уже явно вызревшего. Кстати, и деревья возле этих третьих полей напоминали окрасом золотую осень, пятнами марающую ровную зелень деревьев красным и желтым колером. Хотя, может, так и положено? Агроном с ботаником из меня был ровно такой же, как и художник.

Вот так, чувствуя свою полную профнепригодность во всех сферах жизни, я лениво скользила взглядом по пейзажному полотну. И незаметно для себя уснула, что для меня, как сами понимаете, было уж очень необычно.

Разбудили меня уже ближе к вечеру. Против ожидания, трудолюбивые коневрусы успели управиться до ночи. Я же чувствовала себя пречудесно! Не помню за всю свою жизнь случая, чтоб я могла проспать целый день. Кроме меня и саквояжа, наверху уже не было никого, и только примятая и перекопанная земля намекала на недавнее присутствие здесь кого-то крупнее мыши-полевки. Молодой русоволосый коневрус проводил меня до клетки и зашел со мной внутрь. Его напарник остался у ворота. Похоже, что нас двоих мог и один спустить. Ну точно! Сколько нас не суммируй, веса мамонта никак не получишь. Против ожидания, спускаться было совсем не страшно. Как оказалось, на каждом уступе был выход в эту шахту. То есть кромешной тьмы не было. Клеть подъемника скользила гораздо быстрее, чем можно было ожидать от такой допотопной техники. И уже минут через пятнадцать я стояла на твердой земле. Да уж, подъем и спуск с этой горы — совсем не одно и то же. Я задрала голову. Снизу высота стены поражала еще больше. Куда там египетским пирамидам! Это как домик из конструктора против настоящего жилого строения.

Я глубоко втянула ноздрями воздух. Вот это да! Раньше я считала, что избитая фраза насчет опьянения воздухом — это так, для красного словца. Ан нет! Вот точно, по-другому и не скажешь! Воздух пьянил! Кровь пузырьками закипала в жилах! Губы сами собой растягивались в блаженной улыбке. Саквояж подозрительно косился на меня. Видимо, действительно видок был предурацкий! Закралась мысль, а вдруг в воздухе чего наркотического распылили? Я огляделась по сторонам. Нет, вроде все остальные присутствующие нормально выглядят. Значит, это действует только на меня. Я потрясла головой и вдруг поняла, что слышу тихий звон. Как будто десятки хрустальных нежнейших колокольчиков выводят какую-то мелодию. И эта мелодия так подходит под окружающие неброские красоты, что… Что слов не подобрать! И ведь вроде навязчивый саундтрек должен раздражать, но нет! Только с этим перезвоном и может существовать такое чудесное место. Если вслушиваться внимательно, то можно разобрать и шепот леса, и звонкий бег реки, и залихватские песни неведомых пичуг. И все это — в звоне. Просто музыка небесных сфер! Нахлынули неведомые мне ранее сентиментальные чувства, от ощущения прекрасного защипало в носу, и я постаралась побыстрее отвернуться от саквояжа. Ну бы, в баню! Мне еще подколок по поводу моей чувствительности не хватало со стороны старого остроумца!

Пока коневрусы навьючивали обратно поклажу на мамонтов, наступила ночь. Луны не было, но звезды казались такими близкими и горели так ярко, что освещали каждую травинку. Неподалеку я заметила озерцо и решила дойти до него. Земля мягко пружинила под ногами, звезды мигали в такт невидимым колокольцам, и я чувствовала себя одним целым с окружающим миром. Вдруг, когда до озера оставалось совсем чуть-чуть, послышался прекрасный девичий голосок. Он тянул какую-то печальную песню, которая абсолютно естественно вливалась в окружающий небесный звон.

На берегу сидела русалка. Я как-то сразу поняла, что это русалка, хотя хвоста не было вовсе, а из-под полотняной рубашки выглядывали две очаровательные маленькие ступни. И вот сидела она на бережку, как васнецовская Аленушка, и расчесывала свои длинные слегка зеленоватые волосы. Увидев меня, улыбнулась и пододвинулась на камушке. Я села. И только тогда поняла, почему сразу приняла ее за русалку. Она просвечивала. Я без труда могла бы читать сквозь нее книгу. Но страшно не было совсем.