Книга Верность - Леонид Гришин

Мы прошли на кухню, а там чего только не было… И чашечки для кофе, и чашки для чая, кружки для молока, стаканы и прочее, и прочее. У нас с бабушкой по ложке, по вилке алюминиевой, две миски, сковородка и чугунок – вот и вся наша кухонная утварь. Здесь чего только не было: кастрюля большая и кастрюлька маленькая, сковородочка маленькая и сковородка большая, а в зеркальном шкафчике всякие красивые вещи: какие-то бокалы, фужеры, стаканы, которые переливались всеми цветами радуги. Потом домработница нам поставила чашки, налила чай и подала печенье. А печенье какое было! Ой, ужас! Мне хотелось всё это съесть, но я, конечно, сдержалась, съела только две штучки. А Элла говорит:

– Хочешь – ешь, хочешь – с собой возьми.

А как с собой возьмёшь, хотя так хотелось взять…

Попили чаю, пошли в её комнату. А в её комнате! Кровать, стол письменный, стол журнальный, диван, на полу ковёр очень мягкий. Мы поиграли в игрушки. Да, это у нас были куклы тряпочные, а у неё настоящие куклы, из плексигласа, с головами и глазами. Одна кукла могла даже разговаривать: возьмёшь её, положишь на руку, и она говорит «мама». Одна из кукол на меня была похожа: такого же цвета волосы и глаза. Элла говорит:

– Вот, смотри, на тебя похожа, ну прямо как твоя дочь.

Потом сели делать уроки. Вдруг раздался стук и мужской голос:

– Можно к вам?

Зашёл Элкин отец. Господи, я как на него посмотрела, так и не могла глаз оторвать: высокий, стройный, мужественный.

– О, какая красавица к нам в гости пришла! – сказал её отец.

Положил руку мне на голову, а я не могу ничего вымолвить. Чувствовала тепло его руки, такой сильной, и мне так было приятно, что я обомлела, у меня перехватило дыхание: не могу ни вздохнуть, ни выдохнуть, а сердце, казалось, сейчас выскочит из груди. Он посмотрел на меня:

– Как тебя звать, девочка?

А я не могу слова вымолвить, за меня ответила Элка. Он одну руку положил мне на голову, вторая лежала на столе. Я посмотрела на его руку. Пальцы были чистые, ногти ухоженные, не было ни одной заусеницы. И посмотрела на свою руку с обкусанными ногтями, заусеницами, чернильными пятнами на правой руке.

– Вы не засиживайтесь, составьте мне компанию поужинать. – Повернулся и вышел.

Господи, я смотрю на свои руки и думаю: этот человек видел мои руки! Наверное, подумал: какую замарашку привела его дочь к ним домой. Мне так стыдно стало, так неудобно, что я принялась собирать свои тетрадки в сумку. Элла спросила:

– Ты куда?

Я ей ответила:

– Извини, забыла сказать, что бабушка просила вернуться сегодня пораньше.

Я схватила сумку, выскочила из дома и убежала. Пришла домой и не знала, куда деться. Передо мной стоял этот человек: высокий, красивый. Я вновь почувствовала его руку на своей голове. Не понимала, что со мной творилось, но так было приятно чувствовать его руку…

…Майя замолчала, посмотрела на меня, улыбнулась.

– Налей мне вина из того графина, и пойдём к мангалу. Вон, Коля уже начинает зазывать, шашлыки готовы.

Я налил вина, и мы подошли к мангалу. Николай колдовал над шашлыками. Все потянулись к мангалу. Кто с шутками, а кто серьёзно начали советовать ему перевернуть, огонь притушить. Он всё это слушал, но делал по-своему.

Через какое-то время он начал раздавать шампуры. Кто-то предложил опять сесть за стол. Начали произносить тосты, каждый о своём. Веселье продолжалось, было здорово. С каждым было интересно поговорить. Казалось, что ничего не изменилось с тех пор, как будто и не прошло столько лет. Ближе к полуночи стали расходиться. Майя подошла ко мне и спросила, чем я собираюсь заниматься завтра. Я ответил, что собирался с братом на рыбалку. Услышав это, Светлана сразу сказала:

– Никаких рыбалок. Завтра не позже одиннадцати жду всех здесь. Столько угощений наготовлено, что выбрасывать это равносильно преступлению против человечества.

Все пообещали, что завтра придут.

Я пришёл в начале двенадцатого. Не все ещё подошли, тянулись не спеша, отдуваясь после обильного вчерашнего ужина и алкоголя. Никого не тянуло ни на еду, ни на выпивку. Все просили пить: кто соку, кто квасу, кто чаю, а кто кофе. Но народ собрался. Расселись, опять пошли разговоры. Где-то к двум часам такая жара установилась, что все потихоньку потянулись в дом, где был кондиционер. Расположились в зале, кому не хватило места на диване и на стульях – садились на ковер.

Многие принесли старые школьные фотографии, у кого какие сохранились, стали рассматривать, узнавать друг друга, подсказывать, кто где. У кого были дубликаты, те делились друг с другом. Мне тоже досталось несколько фото, которые я бережно храню. И так шла беседа: то совместная, то опять все делились на компании, потом снова объединялись. Когда жара спала, вышли в сад. Майя ко мне подошла и говорит:

– Возьми, пожалуйста, меня на рыбалку. Уж так хочется. Я вчера вспоминала, как мы ходили на маёвку.

Обычно у нас в школе второго мая ходили на Кубань за ландышами. Называлось это почему-то «маёвкой». Ещё на Кубань ходили всем классом купаться, на Колхозную косу. Там такие ромашки всегда крупные росли, что запомнились навсегда.

– Я заеду с братом за Петрусем и за тобой. Будь готова. Куда поедем, не знаю. Куда брат повезёт, туда и поедем.

На следующий день так и сделали. Заехали за Петрусем, забрали Майю и отправились на место.

Надо отметить, что у брата машина всегда приспособлена для рыбалки: и тренога была, и казан – и всё, что нужно для ухи, включая набор из круп, лук, картофель и специи. Поехали на так называемый Розовый пруд. Брат сказал, что там хорошие места и хорошая рыбалка. В самом деле, очень хорошее было место: заросший пруд, вокруг деревья, дубы мощные, в их тени приспособлены места для отдыха, есть где поставить машину. Были и стол, и скамейки, и кострище, даже дрова заготовлены. Потому заготовлены, что это был платный пруд, и арендаторы, опасаясь, что рыбаки будут деревья рубить для костра, обеспечили привозными. Плати за вход и лови сколько хочешь, хоть весь день.

Нам не очень хотелось сидеть на жаре, поэтому мы установили удочки, а сами сели в тени за стол. У нас с собой были напитки: квас, сок, компот, минеральная вода. Только сели, как заметили, что удочки наши чуть не уплыли. Бралась приличная рыба от полукилограмма до полутора: сазаны, карпы, караси. Поэтому посидеть в тени долго нам не удалось, ушли рыбачить.

Майя ходила от одного к другому, смотрела, как мы ловили. Мы ей сказали, что пускай она рыбу пока почистит, а брат потом уху сварит. Она с удовольствием почистила рыбу и картошку. Но дальше брат «колдовал» в одиночку. Варить уху он не доверил никому. «Колдовство» заключалось в том, что он, по его словам, «своевременно добавляет все нужные ингредиенты». Иначе не уха получится, а какое-то варево из картошки, крупы и рыбы. Пока брат готовил уху, мы продолжали рыбачить.

Солнце уже зашло за полдень, жара начала спадать, и пошёл хороший клёв. Оторваться от такого клёва было сложно, но уха была уже на подходе. Когда брат позвал, мы собрались около стола. Брат разлил уху. Уха получилась на славу, поэтому, несмотря на то что было жарко, мы все принялись уплетать её: вкусную, ароматную, приятную. На столе ещё было много еды, но мы ели только уху. После обеда поручили Майе всё убрать и помыть, что она с удовольствием сделала.