Книга Салтыков - Сергей Мосияш

Вечером, играя в карты с Шетарди, Елизавета Петровна решила с ним посоветоваться, считая его беспристрастным судьей в этом вопросе. Но тот, не задумываясь, назвал Софью. Оно и понятно, Франция еще с дележа Испанского наследства враждовала с Австрией.

— Вы словно сговорились, — сказала императрица.

— Что вы, ваше величество, как можно? — невинно отвечал Шетарди, хотя в действительности так оно и было.

Лестока, Шетарди и Мардефельда объединяла ненависть к вице-канцлеру, ориентировавшемуся на Австрию. И дело Лопухиной раздувалось с единственной потаенной целью свалить Бестужева-Рюмина.

— Ну что ж, Софью так Софью, — согласилась Елизавета Петровна. — Оно, может, и лучше, их дядя в Швеции, они здесь будут. Даст Бог, Балтика успокоится. Отец всю жизнь мечтал о мирной Балтике.

Вице-канцлеру Елизавета представила все, как будто сама додумалась, но граф-то знал, откуда ей надули эту думку. Однако возражать не стал, в конце концов, принц не его племянник.

— Ваша воля, ваше величество, для нас закон.

— Ты вроде недоволен, Алексей Петрович?

— Отчего? Я доволен. Софья эта, как я полагаю, нища…

Хотел Бестужев добавить: «…как церковная крыса», но счел за лучшее смолчать, еще обидится императрица.

— Не богатая, конечно, — согласилась Елизавета, — но я-то, чай, не бедная, пособлю. Впрочем, все это пока на воде вилами писано.

Лукавила Елизавета Петровна, лукавила. Она уже тайком от вице-канцлера отправила матери невесты принцессе Цербстской десять тысяч рублей на путевые расходы, дабы везла она свою дочь Софью поскорее в Москву. Все в тайне держалось не только от вице-канцлера, но и от самого жениха, Петра Федоровича, которому было-то к тому времени всего пятнадцать лет.

Прусский король Фридрих II, считавший себя автором этой идеи, и не без основания, конечно же знал и, более того, наставлял принцессу перед отъездом в Россию:

— Вы должны незамедлительно выехать с дочерью в Россию. И если хотите дочери счастья, никому не говорите о цели вашей поездки. Никому. Особенно чтоб об этом не узнал русский посланник в Берлине граф Чернышев[39].

— Но, ваше величество, я не могла скрыть этого от мужа.

— Пусть и он молчит.

— Но он против этого брака.

— Как? Мой фельдмаршал против?

— Да, ваше величество.

— Почему?

— Говорит, они разной веры, то есть моя Софья и российский принц.

— Что за глупости! Я переговорю с ним. Хорошенькое дело, я устраиваю брак, выгодный нам, а мой фельдмаршал против. Не волнуйтесь, сударыня, он будет «за». И еще, мой вам совет, берегитесь в Москве вице-канцлера Бестужева, это наш враг. Я приложу все усилия, чтоб его отставили, но пока он у власти, старайтесь избегать его.

— На кого ж я могу там положиться?

— Ну, естественно, на саму императрицу. Советую вам при встрече с ней выразить ей ваше глубочайшее уважение. Поцелуйте ей руку.

— Но я сам принцесса… — спесиво начала было Елизавета.

— Вы слушайте, что я вам говорю. Вы принцесса без земли, а она императрица величайшей державы. И шея ваша не отвалится от поклона. Можете целиком положиться там на моего представителя Мардефельда и гофмаршала Петра Брюммера. Как только молодых обвенчают, пусть он остается при них гофмаршалом.

— Брюммер?

— Да, да. И вообще, в окружении их должны быть только наши люди. Езжайте и помните, вы должны понравиться императрице. И спесь свою оставьте здесь, дорогая, если хотите счастья дочери.

Принцесса Цербстская не могла ослушаться прусского короля и отъехала в Россию без шума и огласки, взяв с собой четырех лакеев всего, повара и лекаря, ради экономии исправлявшего еще и обязанности парикмахера принцессы.

Фридрих II был не только хороший вояка, но и хитрый лис и дальновидный сокол: заслав в Россию собственную невесту для наследника, он не забыл и о Швеции, куда умудрился пристроить свою сестру Ульрику, выдав ее за наследника Адольфа. Этой он мог наказывать прямо, без обиняков:

— Как только он станет королем, возьми его в руки. Он слабак, тебе это ничего не будет стоить. Но подчиняться тебе приручай его сразу после свадьбы. Упустишь — не наверстаешь.

Впрочем, Луиза Ульрика характером в братца была, а потому и ответила с обидой:

— Учи ученую.

Как хороший шахматист, Фридрих II все продумал. Со стороны Швеции ничто не будет грозить, поскольку там родная сестра не сегодня-завтра станет королевой. А в России и наследник, и его супруга — племянники шведскому королю, которого Ульрика обязательно будет держать под башмаком. В этом Фридрих был твердо убежден, говоря о ней своим друзьям: «Луизе палец в рот положишь, она руку оттяпает». Именно по этой причине он не отдал ее русскому наследнику, боясь, что сестрица еще до свадьбы разгневает императрицу.

А между тем Елизавета Петровна вначале просила именно ее.

Но Фридрих, наметивший уже сестру для Адольфа, ответил ее величеству, что-де Луиза для Петра старовата, а вот Софья в самый раз будет, даже на год моложе его.

Теперь, как считал Фридрих II, он обеспечен со стороны Швеции и России если не помощью, то хотя бы молчанием, когда начнет воевать с Карлом XII[40]за Богемию. Ах, если б еще убрать вице-канцлера Бестужева или хотя бы добиться назначения великим канцлером кого другого, сочувствующего Пруссии. И Мардефельду следует от короля приказ приискивать наиболее вероятную кандидатуру на должность великого канцлера.

Такой кандидат с помощью Мардефельда был определен — это граф Воронцов, один из приближенных императрицы и даже родственник. Именно ему Фридрих II в качестве аванса отправил прусский орден Черного Орла.

Дело осталось за императрицей. И тут уж были брошены все силы, и немалые — Лесток, Мардефельд, Брюммер и даже француз Шетарди — ныне вольная птица, но весьма близкая к трону. Императрица любит выигрывать в карты, Шетарди умеет удовлетворить эту ее страстишку.

Все они уверены — Бестужев висит на волоске, действуют тайно, готовя новый удар, и даже не подозревают, что вице-канцлеру известен каждый их шаг, поскольку их письма и депеши, прежде чем отправиться за рубеж, являются на столе у Бестужева, тщательно им прочитываются и наиболее интересные пассажи из писем переписываются.

Разве не пригодится такой из донесения Шетарди во Францию: