Книга Когда я была принцессой, или Четырнадцатилетняя война за детей - Жаклин Паскарль

Для того чтобы сбросить излишки топлива в Южно-Китайское море, потребовалось два часа. На экране, расположенном в самом начале салона, изображение нашего самолета нарезало бессмысленные круги над поверхностью нарисованного океана.

Наконец мы увидели в иллюминаторы множество пожарных автомобилей, выстроившихся вдоль посадочной полосы аэропорта Гонконга, которая сразу же стала напоминать рождественские украшения. Скрип и треск в самолете стали оглушающими, но для меня в тот момент самым громким звуком был стук собственного сердца, когда я со страстью и нежностью обнимала свои колени.

Самолет неуклюже и кособоко плюхнулся на полосу, и в салоне раздался всеобщий явственный вздох облегчения, а затем и аплодисменты. Экипаж торопливо бросился открывать люки выходов.

В конце нам даже позволили прокатиться по ярко-желтым резиновым аварийным трапам.

Благополучное приземление принесло мне облегчение, но никакого ужаса во время происходящего я не испытывала. Это было странно. Я просто нервничала, и все. Мне не хотелось умирать, но к жизни я уже относилась с известной долей фатализма.

Пройдя таможенный и паспортный контроль в аэропорту Хитроу, я поехала в отель. Я устала, поскольку добралась туда только к вечеру. В номере меня ждало приглашение от продюсера «второй части» проекта «Мэри Клер» Джудит Курран. Она приветствовала меня и предлагала встретиться в восемь вечера внизу, в баре гостиницы, чтобы познакомиться и составить план на следующий день.

Мне уже рассказали, что Джудит в то время трудилась над «Кружевницей», специальным документальным выпуском, посвященным Коллет Диннинган, австралийскому дизайнеру, которая в одночасье покорила французские подиумы. Она только что закончила работу над репортажем о супермоделях, включая Хелену Кристенсен, и специально выделила день в своем сумасшедшем графике, чтобы пообщаться со мной.

Потом Джудит поделилась, что благодаря телевизионным передачам к тому моменту у нее уже было сформировано представление обо мне.

– Я запомнила тебя как «ужасно несчастную женщину», – как-то сказала она мне. – Я примерно представляла, что встречусь с красивой и гламурной женщиной, и тут ты не подкачала: влетела в бар вся в черных кожаных штанах и с волосами до попы.

Надо бы мне хорошо заплатить ей за это описание!

– Ты села на стул рядом со мной и с улыбкой отказалась от бокала вина в пользу стакана ромашкового чая. Я же, разумеется, выбрала вино. Не изменять же мне своей новозеландской крови! Сначала я думала, что ты не выпиваешь из-за китайских корней, но потом поняла, как сильно ошибалась.

На самом деле я слишком устала от перелета, чтобы сидеть и прихлебывать вино, у меня и так уже кружилась голова. Кроме того, мне хотелось завязать хорошее знакомство. Джудит оказалась роскошной блондинкой с голубыми глазами и широкой улыбкой на ярко-красных губах. Она была в шифоновой темно-синей блузке, и я обратила внимание на великолепную форму ее рук и цвет кожи. Там, где у большинства женщин свешивалась плоть, у нее были мускулы. Черные, сшитые на заказ брюки подчеркивали прекрасную фигуру и длинные ноги. У этой женщины все было на месте, что заставило меня бросить грустный взгляд на свою грудь размера 32В. Она была умна и держалась с уверенностью. Я же с трудом управляла сознанием и так устала, что едва была способна произнести связное предложение. Мне оставалось надеяться, что я хотя бы выглядела адекватной, когда смотрела в лицо Джудит, в то время как она зачитывала расписание на следующий день.

Мы решили расстаться, чтобы вздремнуть часик-другой, и я помню, как стояла вместе с ней у лифта, смотрела на нее и думала, может ли эта женщина стать мне другом.

На следующее утро мы вместе со съемочной группой отправились на автомобиле в Суррей на запланированную встречу с Памелой Грин и радовались тому, что оператор Джудит, Питер Де Рис, и звукооператор Пол Блэквэлл оказались тихими, приятными попутчиками.

Когда Памела вышла на крыльцо, чтобы поприветствовать нас, она вся светилась от гордости и радости. Ей было приятно наконец познакомить меня со всей своей семьей, и все полчаса перед съемками мы обменивались новостями и рассказами о сложностях, с которыми столкнулась ее семья в попытках воссоединения и вычеркивания из памяти прошлых травмирующих переживаний.

Интервью, которое было нужно «Мэри Клер», в основном строилось на той роли, которую я сыграла в воссоединении этой семьи, и прошло без сучка и задоринки. Но для меня оно открыло ужасающую действительность: насколько жизнь Памелы теперь отличалась от моей. Памела вернула своих детей.

У Пэм был скромный достаток, а семья – большая. Похищение и отсутствие детей нанесло им всем серьезную психологическую травму. После нашего отъезда я думала о том, как удастся Памеле справиться с подростковым периодом с едва наметившимися склонностями к противоречиям у ее сейчас идеально себя ведущих детей. Я не имела ни малейшего представления о том, как обращаться со своими детьми, когда они наконец вернутся домой, но была более чем готова окунуться в эти проблемы. Мне нужно было, только чтобы они вернулись домой.

По дороге в Лондон мы с Джудит говорили о ее работе и расписании на следующий день. Ей нужно было снова заняться работой над «Кружевницей». Героиней следующего ее фильма была Пола Ейтс, икона британского телевидения. У меня был еще целый день до вылета в Австралию, назначенного на вечер следующего дня, и я испросила у нее разрешения поехать вместе с ней. Казалось, у нас стали налаживаться дружеские взаимоотношения.

В бежевом полупальто, светло-голубой рубашке и идеально отглаженных джинсах Николас ван Ваард с его сияющей улыбкой походил на шаловливого мальчишку.

– Жаклин, добрый вечер! – крикнул он через все фойе, произнося мое имя на французский манер. – Я был тут по соседству и решил заглянуть и поздороваться.

Я была захвачена врасплох и даже встряхнула головой, чтобы избавиться от наваждения.

– С каких это пор Лондон стал твоим соседом? – У меня был очень тяжелый день, и предстояла не менее тяжелая ночь с устрашающим перелетом, к тому же я забыла написать ему о своей поездке.

– Ну, если пользоваться самолетом, то отсюда до Бельгии рукой подать. – Он источал смех и улыбки, как в день нашего знакомства. – Давай прогуляемся или, может, выпьем чего-нибудь? Пойдем, – он взял меня под руку, – пройдемся.

Я пыталась попасть в его шаг, но разница в росте заставляла меня чувствовать себя пони рядом с породистым скакуном. Тогда я попросила его идти помедленнее. Взяв меня за руку, он положил ее на сгиб своего локтя, и я попыталась завести легкую беседу.

Я все еще не могла отойти от удивления от его появления здесь. Письма и телефонные звонки – это одно, но живой, дышащий и движущийся рядом двухметровый мужчина – совершенно другое. И в тот момент я даже примерно не могла себе представить, что делать с этим дальше.

Мы разговаривали за крошечными дозами бренди в баре отеля «Кларидж». Взаимное притяжение, напряженное и искрящееся, по-прежнему не покидало нас. Только я чувствовала себя неловко. Если бы его глаза перестали так многозначительно блестеть, когда он смотрел на меня, я смогла бы взять себя в руки. Язык его тела говорил о том, что он расслаблен, а сам Николас болтал о всяких пустяках с определенной долей самоуверенности, которая делала его еще более очаровательным.