Книга Наслаждение - Флориан Зеллер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На следующий день, когда Николя возвращается домой, Полин занята – кормит Луизу. Он тут же чувствует, что она в плохом настроении, и, поскольку чувствует себя виноватым, изменяет траекторию своего передвижения по квартире, чтобы не спровоцировать ссору – сразу же идет принимать душ. Он бы хотел смыть с себя следы этой ночи. Голова все еще побаливает. Шампанское, которое они пили, было не очень хорошее. По крайней мере, хоть не тошнит. Николя не выспался. Он возвращается в гостиную, целует дочку и выпивает таблетку аспирина.
– Я взяла отгул, – говорит ему Полин. – Луиза заболела, и ее нельзя было отвести в ясли…
– А что с ней?
– Ночью поднялась температура. Но сейчас лучше…
– У тебя была температура, любовь моя?
– Посиди с ней сейчас минутку, ладно? Мне надо собраться.
– Ты уходишь?
– Но ты же сегодня днем не работаешь?
– Что? Нет.
– Значит, можешь с ней посидеть… Мне надо заглянуть в офис.
Николя ничего не отвечает. Зачем «заглядывать в офис», если у нее отгул? Ему кажется, что Полин просто хочет наказать его. Но за что? За то, что он уехал на два дня? Но это же по работе! Он не может выбирать дни командировок, и если режиссер решит снимать в Гавре, так тому и быть! Зачем же смотреть на него так, словно он в чем-то виноват?
– Что-нибудь не так? – спрашивает он невинным тоном.
– Все отлично.
Улыбка у Полин получилась вымученная, и на секунду Николя думает, что все открылось. «Она знает», – говорит он себе. Его охватывает дрожь ужаса. Если она знает, то не простит ему никогда: она слишком категорична, и ее представление о любви не допускает никаких отклонений в сторону от принятой схемы. Николя уже представляет, что разлучен с дочерью, и это ужасает его. Но как она могла узнать? Он пытается взять себя в руки и подумать. Она не может ничего знать; нужно быть осмотрительным и не паниковать при каждой странной улыбке, словно это доказательство того, что все известно. И молчать она может по разным причинам. Полин ничего не знает, просто у нее плохое настроение, потому что она устала.
Николя вытаскивает Луизу из высокого стульчика и относит в манеж. Он слышит, как захлопнулась дверь, возвращается в комнату. Полин ушла.
Она идет по улице Виктора Гюго до остановки автобуса. Свежий воздух немного привел ее в себя. Ей хочется уехать как можно дальше.
Потом, сидя в автобусе, она смотрит в окно на проезжающие машины, пешеходов, фасады зданий в мелькании цветных огней. Оттенки серого, вспышки желтого и зеленого и отблески розового в небе – это не просто конец дня, закончилось и еще что-то, говорит она себе, нечто сложно определимое… Закончилось и больше не повторится.
Накануне она ему позвонила. У Луизы была температура, и она беспокоилась: что ей делать? Николя не заметил, что связь не была прервана после разговора. Она смогла расслышать шум бара, голоса. Там было много людей, женщины, она узнала голос Николя, который произнес: «Нет никаких сомнений!» О чем он говорил? Она еще немного послушала, но понять, о чем речь, ей не удалось. Тогда она повесила трубку. В любом случае, что от него можно было ждать?
Она долго сидела с Луизой. А почему она сейчас не сидит в баре, болтая с друзьями и смеясь? Она воображала себе все это по-другому, думала, что все будет легче, спокойнее, счастливее. И, по ее мнению, если ей было грустно, если она чувствовала себя одинокой и покинутой, то по вине Николя.
На другой день, когда Полин прогуливалась с дочкой в маленьком парке позади мэрии, то заметила мужчину, игравшего со своим сыном. Он был высок, хорошо одет и улыбался – от него исходила какая-то особенная уверенность, он показался ей красивым. Он сидел на скамейке напротив, и их взгляды часто пересекались. У него зазвонил телефон, он ответил: голос у него был серьезный, спокойный и уверенный:
– Никаких проблем. Оставь это, я сам сделаю…
Было ощущение, что он смог бы решить все проблемы на свете, и Полин подумала, что женщина, которая с ним живет, должна быть очень счастлива.
Всю ночь она воображала себе Николя в отеле в Гавре. Непонятно почему, она была убеждена, что он провел ночь с другой девушкой. У нее не было никаких объективных причин так думать, но это показалось ей очевидным, когда она услышала голоса на другом конце провода. Виноватое выражение его лица подтверждало ее догадку. Но тревожило ее не столько то, что он был в объятиях другой женщины – она достаточно настрадалась за последние месяцы, воображая себе эту картину, сколько то, что это больше не причиняло ей страданий, то, что ей было, в сущности, абсолютно все равно.
«Как такое возможно?» – спрашивала она себя.
Когда мужчина на скамейке напротив закончил разговор и многозначительно улыбнулся Полин, словно мог читать ее мысли, у нее перехватило дыхание. В этот момент, если бы он попросил ее все бросить и пойти с ним, то, несмотря на все безумие этого шага, она бы сказала «да» и оставила бы Луизу Николя со словами: «Теперь твоя очередь, занимайся ею, мне тоже нужно жить», и ушла бы с этим мужчиной.
Мужчина поднялся со скамейки, и на мгновение ей показалось, что незнакомец действительно собирается подойти к ней и сказать: «Идемте со мной». Но он направился к горке, шепнул что-то сыну на ухо, потом они пошли к выходу из парка и исчезли за углом.
Рано утром раздался телефонный звонок, и у Полин сразу же тоскливо засосало под ложечкой. Она взяла трубку и узнала голос матери: Платон умер.
– Что?
– Он умер.
– Но как это произошло?
– Не знаю. Я его нашла сегодня утром в гостиной. Он уже не двигался.
– Но это невозможно, он был такой молодой…
– Я знаю…
Когда Полин повесила трубку, то ничего особенного не чувствовала. Она отправилась на кухню приготовить бутылочку с соской. Но в комнате Луизы, когда она вытаскивала ребенка из кроватки, бутылочка выскользнула у нее из рук. Конечно, она неплотно ее закрыла, поэтому бутылочка открылась и все ее содержимое оказалось на ковре. Полин села на пол и заплакала. Она сама была удивлена таким всплеском эмоций: словно внутри у нее что-то сломалось. В какой-то момент она подняла голову и увидела, что Луиза в изумлении смотрит на нее. Она попыталась взять себя в руки и сказала:
– Извини, моя милая. Маме очень грустно, потому что ее любимый котик умер. Вот и все. Ничего страшного.
Утром она оставила сообщение Николя на автоответчике, что уезжает на два дня в Шартр, и позвонила шефу. Говоря о «семейных обстоятельствах», Полин сама же внутренне смеялась над таким объяснением: вероятно, он не поверит. А потом? Со времени ее возвращения на работу он держится с ней преувеличенно равнодушно. Злится из-за того, что она родила ребенка? Раньше она им восхищалась, но теперь испытывает презрение, которое уже больше не в силах скрывать. У нее возникает чувство, что все уже решено и по всем фронтам.
