Книга Троянский конь западной истории - Анатолий Беляков

За право считаться родиной Гомера в древности, согласно известной эпиграмме из Палатинской антологии, спорило семь городов:

Семь городов, пререкаясь, зовутся отчизной Гомера:

Смирна, Хиос, Колофон, Пилос, Аргос, Итака, Афины[175].

Хотя на поверку их было даже больше, поскольку состав этой семерки постоянно менялся. По косвенным признакам можно, однако, заключить, что Гомер был уроженцем одной из малоазиатских колоний (скорее всего, Смирны или острова Хиос) и очень хорошо знал топографию Троады, что позволило ему довольно точно описать географические особенности Илиона и его окрестностей, ко времени его жизни уже находившихся под греческим влиянием.

Удивляться подобной «безродности» Гомера, впрочем, не стоит. В Зальцбурге экскурсоводы и сегодня показывают самые произвольные – на их личный вкус – дома, где якобы родился Моцарт – тоже, кстати, по одному из своих имен Хрисостом. На Украине жители не семи, а куда большего количества деревень уверяют, что именно у них снималась кинокомедия «Свадьба в Малиновке». В село Васильевка Одесской области даже экскурсии возят из соседних республик посмотреть на «ту самую графскую усадьбу». Хотя настоящим любителям кино известно, что на самом деле популярнейшая советская комедия снималась в селах Полтавской области, за 700 километров от Одессы.

О Гомере принято знать, что он был слепым. Однако среди ученых бытуют большие сомнения даже в этом. Птобы укрепиться в них, достаточно лишь повнимательнее прочитать тексты поэм: певец использует яркие визуальные эпитеты, которые трудно подобрать, не увидев своими глазами великого моря, что зыбью немою чернеет (Ил. XIV. 16)[176], рыб и угрей, толпой закипающих в мутных волнах (Ил. XXI. 202–203)[177], белых камней, ярко сияющих, будто помазанных маслом (Од. III. 408)[178]. Все эти богатые художественные эпитеты можно было бы списать на формульный стиль устной поэзии – Гомер вполне мог использовать их по традиции. Однако то, что он мог это сделать, еще не доказывает его слепоты.

Рис. 35. Современная (2000 г.) греческая монета в 50 драхм с изображением зрячего певца Гомера

Гомера изображали зрячим, с широко раскрытыми глазами вплоть до IV в. до н. э., то есть до эпохи эллинизма, начало которой положил Александр Македонский. Согласно Плутарху, Александр был верным поклонником Гомера и всюду возил с собой «Илиаду», которую полагал самой большой своей драгоценностью. Захватив Египет, юный царь решил основать там многолюдный греческий город и дать ему свое имя. И место для него уже было найдено и огорожено, но тут во сне Александру явился седовласый старик и, встав во фронт, прочел стихи:

На море шумно-широком находится остров, лежащий

Против Египта; его именуют нам жители Фарос.

Од. IV. 354–355[179]

«Тотчас поднявшись, Александр отправился на Фарос, расположенный несколько выше Канобского устья; в ту пору он был еще островом, а теперь соединен с материком насыпью. Александр увидел местность, удивительно выгодно расположенную. То была полоса земли, подобная довольно широкому перешейку; она отделяла обширное озеро от моря, которое как раз в этом месте образует большую и удобную гавань. Царь воскликнул, что Гомер, достойный восхищения во всех отношениях, вдобавок ко всему – мудрейший зодчий»[180].

Так зимой 332–331 гг. до н. э. Александр основал Александрию. По понятным причинам, в центре города был построен храм Гомера, а сам певец обожествлен. Именно здесь впервые и начали изображать Гомера слепым. По словам профессора Александра Портнова, «интеллектуалам и многочисленным философам Александрии старые изображения Гомера показались как бы… недостаточно интересными. Бог-поэт, вероятно, по их мнению, должен был выглядеть не как обычный смертный, а как-то иначе. Но как? Изощренные в спорах и дискуссиях философы эпохи эллинизма, воспитанные на Платоне и Аристотеле, любили подчеркивать превосходство “зрячести слепоты” избранных над “слепотой зрячести” малограмотной и бескультурной массы. Для элитарного восприятия образ слепого основоположника мировой литературы оказался очень привлекательным. И Гомер в храме был изображен… слепым»[181].

Впрочем, возможны и другие объяснения. Так, по мнению именитого филолога Александра Зайцева, «представление о слепом Гомере легко могло возникнуть по аналогии со слепым аэдом феаков Демодоком в “Одиссее” (VIII, 62 слл.), которого, как и аэда Фемия (“Одиссея”, I, 151 слл. и др.), Гомер, по-видимому, наделил идеализированными чертами аэда – своего современника, а может быть, и действительно какими-то собственными»[182]. Свою роль в возникновении легенды о слепоте Гомера могли сыграть и слова автора гимна «К Аполлону Делосскому», назвавшего себя «слепым мужем с Хиоса»:

Если какой-либо вас посетит человек земнородный,

Странник, в скитаньях своих повидавший немало, и спросит:

«Девы, скажите мне, кто здесь у вас из певцов наилучший?

Кто доставляет из них наибольшее вам наслажденье?»

Страннику словом хорошим немедленно все вы ответьте:

«Муж слепой. Обитает на Хиосе он каменистом.

Лучшими песни его и в потомстве останутся дальнем»[183],

поскольку долгое время, начиная еще с Фукидида, автором этого гимна считался сам Гомер.

Существует также версия, высказанная в IV в. до н. э. учеником Исократа Эфором Кимским и поддержанная в XVII в. основателем гомеровской критики аббатом д’Обиньяком, а позже и советским историком Николаем Марром[184], более известным как персонаж книги Сталина «Марксизм и вопросы языкознания», что слово «гомер» вообще не имя собственное. В древних языках оно и означало – «слепец», причем не всякий, а именно побирающийся и промышляющий искусством. Для д’Обиньяка этот факт свидетельствует о том, что никакого Гомера на самом деле не было, а та же «Илиада» называлась «поэмой гомера» именно потому, что обычно исполнялась слепыми гомерами при дворах знати.