Книга Наваждение - Барбара Гауди

До этого момента Нэнси лелеяла мысль, что девочка уехала с ним по собственному желанию.

— Ты ведь не связывал ее, ничего такого с ней не делал?

— Мне надо было как-то сдержать ее в машине. Я должен был это сделать. — Он провел рукой по лицу. — Так ты спустишься вниз?

— О господи! Тогда я стану твоей сообщницей.

— Я же не ради себя прошу тебя об этом…

Девочка там, наверное, забилась под одеяло, боясь вздохнуть. Нэнси знала, какой это страх.

— Только посмотри, спит она или нет, — сказал Рон. — Если не спит, спроси ее, может быть, ей чего-нибудь хочется. Ты ведь знаешь, как себя держать с детьми. Скажи ей, что здесь она в безопасности.

— Боже мой, — вздохнула Нэнси.

— Сделай это ради нее.

— Ладно, хорошо. Хорошо. Но, боже мой, Рон, это уже переходит все границы…

— Подожди, может быть, она проголодалась.

Пока он отсутствовал, Нэнси сидела наклонившись, сгибая и разгибая ногу. Сейчас бы сигаретку выкурить, а лучше — косячок забить. Она пошарила под прилавком в надежде найти там бутылку. Одну нашла, но бутылка оказалась пустой. Когда Рон вернулся, она спросила его, не может ли он еще раз сходить на кухню и плеснуть ей немного виски.

— Зачем? — В одной руке он держал стакан с апельсиновым соком, в другой — банан и упаковку чипсов.

— Мне нужно успокоить нервы.

— Все у тебя будет хорошо. Мне кажется, нам не надо с тобой пить, пока это не кончится. И я не хочу, чтобы ты сейчас дурью баловалась. Нам понадобятся чистые головы. — Он передал ей сок, банан и чипсы. — Дверь в подвал всегда должна быть заперта, — сказал он. — Это главное правило. Поэтому я открою ее, а когда ты войдешь, снова запру. Потом, когда захочешь выйти, постучи. Потуши фонарики. Там их два. И включи настольную лампу.

Войдя в комнату, Нэнси сразу поняла, что кровать пуста.

— Милая моя, — сказала она. — Где ты, моя дорогая? Ты в ванной?

Девочка лежала на полу, свернувшись калачиком между кроватью и стеной.

Нэнси положила еду на стол и присела. У девочки были светлые вьющиеся волосы и смуглая кожа. Забавно… Ей почему-то казалось, что у нее густая темная шевелюра и молочно-белая кожа. Она хотела погладить сгорбленную спинку, но как только прикоснулась к ней, девочка затравленно застонала.

— Ну ладно, — сказала Нэнси. — Все в порядке. Ты что, упала с кроватки?

Молчание.

В складках полога запуталась обезьянка. Нэнси вытащила игрушку и положила рядом с правой рукой девочки.

— Знаешь что? Мы сейчас включим свет. А то здесь так темно… — Забыв о наказе Рона, она оставила гореть фонарики и включила свет рядом с ванной. — Так ведь лучше, правда?

Девочку била дрожь. Какое-то время Нэнси не могла сообразить, в чем дело. Потом до нее дошло: все дело в ее матери. Ведь это мать таскает ее за собой по барам и позволяет мужчинам к ней приставать. И хозяин их дома к ней приматывается…

— Я знаю, моя милая, что ты напугана, — сказала она, снова склонившись к девочке. — Я бы тоже на твоем месте испугалась, понимаешь? Но здесь никто тебе ничего плохого не сделает. Я тебе обещаю. Я Богом тебе клянусь, — она перекрестилась, — чтоб мне пусто было. Ты поняла меня? Все в порядке, моя дорогая?

Девочка повернула голову.

Нэнси тут же ее узнала. Чтобы скрыть изумление, она отвернулась к столику.

— Я принесла тебе стакан апельсинового сока. А еще банан и картофельные чипсы.

Девочка что-то прошептала. Нэнси тут же к ней повернулась:

— Что, милая? Что ты сказала?

— Я хочу домой. Я хочу к маме.

— Я знаю, что тебе этого хочется, — в отчаянии сказала Нэнси. Она как будто видела сейчас ее мать, тот ее озабоченный, дружеский взгляд, который она бросила на нее в маникюрном салоне. — Но прямо сейчас это невозможно, понимаешь?

— Почему?

— Потому что… потому что кто-то упал и ушибся, так? У тебя в доме, помнишь?

— Мика.

Это прозвучало как имя ребенка или собаки.

— Да, правильно. Мика упал… и там теперь такая суматоха, машины «скорой помощи» понаехали и другие всякие…

— Он умер?

— Что? Нет, нет, не умер. С ним все будет в порядке. А с тобой нет, пока ты немножко не поспишь. Почему бы тебе снова не лечь в кроватку? Тебе не холодно? Этот чертов кондиционер слишком сильно дует.

Нэнси коснулась худенькой голой ручки. Реакции не последовало, и она стала поглаживать ее. Через какое-то время она скользнула рукой под грудь девочки и попыталась ее приподнять. Девочка не противилась. Только теперь до Нэнси донесся слабый запах мочи. Она провела рукой по маленькой попке.

— Это не страшно, — сказала она. — Сейчас мы с тобой помоемся.

В ванной она сняла с девочки мокрую юбочку и трусики, рассказывая о том, что однажды, когда она училась в третьем классе, она нечаянно обмочила свои трусики.

— И вся школа об этом узнала, потому что учитель заставил меня переодеться в спортивную форму.

Девочка, казалось, была потрясена. Если она и вспомнила Нэнси, то никак этого не обнаружила. Она позволила обернуть себя полотенцем и уложить на кровать. Нижняя простыня тоже была мокрая, поэтому Нэнси чуть сдвинула ее вбок.

— Вот какая девочка у нас хорошая, — сказала она, подталкивая под спину ребенка подушки. — Хочешь теперь выпить свой сок?

Девочка кивнула.

— А кусочек бананчика откусишь? Нет?

Нэнси подала стакан. Как только девочка начала пить, снаружи послышался какой-то шум — наверное, Рон обо что-то ударился или опрокинул что-то. Стакан чуть не выпал у девочки из рук.

— Оп, — сказала Нэнси и подхватила его. — Это моя собака Таша там безобразничает. Ты обязательно с ней подружишься. Она очень смышленая. Наполовину спаниель, наполовину такса.

— Я сейчас же хочу домой.

Нэнси поставила стакан на стол. По шуму она догадалась, что Рон подслушивает в коридоре.

— Господи, я же тебе не сказала, как меня зовут! Меня зовут Нэнси. А какое у тебя имя? — Как будто она не знала.

— Рэчел.

— Рэчел. Очень красивое имя. Хорошо, Рэчел, я сейчас сниму простыни и принесу тебе чистые, а потом, может быть, ты сможешь немножко поспать. Как ты к этому относишься?

— А потом я смогу пойти домой?

Нэнси отошла от кровати:

— Там посмотрим.

Рэчел заплакала. Нэнси вернулась к кровати и опустилась на колени. Она взяла в руки холодные ножки девочки и стала их поглаживать, целовать, приговаривая:

— Никто тебя здесь обижать не будет, мы твои друзья, мы хотим тебе помочь. Обещаю тебе это, обещаю, клянусь в этом тебе.