Книга Наваждение - Барбара Гауди

Когда она подъехала к его дому, свет в мастерской не горел, шторы были опущены. Но дверь оказалась незапертой. Нэнси вошла и, опираясь о стену, стала искать выключатель. Не успела она нащупать его, как зажглась лампа.

— Почему ты так задержалась?

Рон сидел за прилавком.

— Ты так меня напугал… — Она убрала с дороги газонокосилку. — На Лерд все перекопано. Мне пришлось долго ехать в объезд. Так что тут у тебя стряслось?

Он пристально на нее посмотрел. Плечи его поднимались в такт дыханию.

— Рон!

— Ты любишь меня?

Нэнси сглотнула. Таких вопросов он обычно не задавал.

— Конечно, я тебя люблю.

— Ты все для меня сделаешь?

— Конечно, сделаю. — Она перегнулась через прилавок и взяла его за руку. — Что ты хочешь, чтобы я для тебя сделала?

— Рэчел здесь.

— Кто?

— Рэчел. Девочка.

— Та, за которой ты следил?

— Она внизу.

— Что?

— Я был у ее дома. Припарковался через улицу. Чувство у меня было какое-то неспокойное… Она была на крыльце… — Рон сник и скорее бормотал, чем говорил. И в глаза ей избегал смотреть. — Вырубили электричество. Она вбежала в дом, а минуту спустя выскочила обратно вся в истерике, все говорила, что кто-то упал или умер. Ничего нельзя было понять. Вот я и решил посадить ее в машину и привезти сюда.

— Зачем ты это сделал?

— Я же тебе говорю — она билась в истерике.

— Если кто-то умер, разве не в полицию…

Он освободил руку:

— Мне дела нет до того, умер там кто-то или нет. Меня это не касается. Если хозяин дома помер, тем лучше. Меня только одно заботит — чтобы Рэчел была в безопасности.

Нэнси кивнула, ее странно резануло то, как он произносит имя девочки.

— Ты ведь никогда с ней ни о чем не говорил, правда? Раньше?

— Какое это имеет отношение к делу?

— Ты так говоришь, словно давно ее знаешь.

— Я знаю, что ей довелось пережить.

У него даже губы перекосило. Он схватил шариковую ручку и стал щелкать кнопкой.

— Вот, значит, какие дела… — У Нэнси ноги подкосились. Она перевернула пластмассовый ящик для мусора и села. — И что ты теперь собираешься делать?

Он продолжал щелкать ручкой.

— Я хочу, чтобы она осталась.

— Что? Здесь?

— Да.

— Как долго?

— Столько, сколько понадобится.

— Понадобится для чего?

— Для того, чтобы она приспособилась.

— К чему приспособилась?

— К своему новому окружению.

Щелканье ручки, чем-то напоминавшее звуки метронома, торопило ее, подгоняло к тому, чтобы скорее осмыслить произошедшее. Ей нужно было закурить. Она сняла с плеча сумочку, но еще до того, как вынула оттуда пачку сигарет, Рон сказал ей:

— Я не хочу, чтобы теперь ты курила в доме. Это вредно для ее легких.

— Ой, извини. — Она была настолько огорошена, что не заметила, как сумочка сползла на пол. — Не знаю, Рон, что тебе и сказать-то. Не знаю, просто не представляю. Все это смахивает на похищение…

Теперь он постукивал ручкой по коробочке со скрепками.

— Только если нас поймают.

— Нас? Что ты хочешь этим сказать — нас?

— Если вести себя спокойно и сдержанно, все может сработать. Через некоторое время она почувствует себя в безопасности и захочет остаться, потому что впервые в жизни поймет, что значит жить в нормальном доме. А мы с тобой будем для нее как родители. У нее сразу появятся и мать — хорошая мать, — и отец.

Нэнси вдруг охватила дикая тоска.

— Но ведь она же сама расскажет обо всем людям!

— А мы будем держать ее в подвале, пока не убедимся, что она никому ничего не скажет. Как та религиозная пара, которая взяла Элизабет Смарт[23]. — Он взглянул на Нэнси. — В Калифорнии.

У нее мелькнул в голове отблеск каких-то воспоминаний.

— Да?

— Им за неделю удалось убедить ее отказаться от родителей. И когда они сумели завоевать ее доверие, даже любовь… а я надеюсь, нам тоже это удастся, и она нас полюбит; мы ее острижем, покрасим ей волосы, может быть, даже распрямим их, мне хотелось бы, чтоб этим занялась ты… мы закроем мастерскую и все втроем переедем во Флориду. Здесь я всем скажу, что мне сделали там интересное предложение по работе, и все тут продам. Если не торопиться, все можно сделать по уму.

Нэнси встала и на нетвердых ногах обошла прилавок.

— Ох, Рон… — Она уперлась лбом ему в плечо. — Я знаю, ты хочешь только помочь ей, спасти ее от поругания и все такое, но тебя же за это на всю жизнь могут упечь за решетку. Полиция тебя повсюду искать будет.

— Нет, здесь меня никто искать не будет.

— Откуда ты знаешь?

— Похищенных детей ищут в радиусе трех километров. От силы четырех. А мы находимся дальше. Кроме того, нас никто не видел. Там темно было, хоть глаз выколи, и она… она сама ко мне подбежала. Это было как…

— Как что?

— Как будто так свыше было предначертано.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Как будто силы небесные так решили и решение свое начертали на звездах.

Нэнси потерлась о его плечо. Она понятия не имела, что Рон верит в такие вещи. Ей вдруг пришла в голову мысль, что об этом могло быть сказано в сегодняшнем гороскопе, и она испытала к нему чувство, схожее с состраданием.

— Но матери-то ее, бедняжке, каково?

Он аж вскочил с табуретки:

— Мать ее — сводница.

Рон подошел к двери в подвал и тихо ее отворил. Нэнси села на освободившуюся табуретку.

— Ты что-нибудь слышишь?

— Нет.

Он закрыл дверь.

— Ты не заглядывал посмотреть как она там?

— Я думал… — Он обернулся. — Я думал, это можешь сделать ты.

— Что? Ты, должно быть, шутишь?

— Меня она еще боится.