Книга Дейзи Фэй и чудеса - Фэнни Флэгг

21 сентября 1952

Мама с папой отправились сегодня на глубоководную рыбалку с мистером и миссис Дот, а я осталась дома, поскольку они побоялись, что я начну сбрасывать рыбу в море.

Я играла возле шоссе, вдруг в квартале от меня на обочине остановилась машина. Смотрю — в ней двое целуются и обнимаются при свете дня. Брр!

Часом позже они подъехали к коктейль-бару, и я пошла сказать им, что мы закрыты. И знаете, кто был в этой машине? КЛОД ПИСТАЛ!!! Я чуть в обморок не упала. Он спросил, где мама с папой, и я ответила, что рядом, должны вот-вот подойти, что было ложью, часов до шести они точно не вернутся, но он, кажется, напрочь забыл, что он меня ненавидит, потому что спросил, не позволю ли я его подруге Руби воспользоваться туалетом. Неудивительно, что ей приспичило: в машине было полно банок из-под пива.

Когда я отвела ее за угол бара и показала туалет, она спросила:

— Чей ты будешь, мальчонка?

— Я девчонка, — ответила я.

По всей видимости, набралась она неслабо, потому что у меня же волосы хвостом, ну и вообще. Она неплохо выглядела, с длинными темными волосами, но ей уж точно несладко живется, раз она ходит на свидание с таким уродом, как Клод Пистал.

Покончив со своими делами, она решила причесаться и подкрасить губы. Тут я поняла, что она очень богата, потому что на пальце у нее было огромнейшее, краснющее рубиновое кольцо, я таких в жизни не видела. Я спросила, настоящий ли это рубин, и она сказала — да. Сказала, что ее зовут Руби Бейтс и у нее есть сестра-близнец по имени Опал. Отец подарил ей это кольцо с рубином, а Опал — кольцо с опалом, когда им обеим исполнилось двадцать один. Потом она начала оплакивать своего папочку, потому что он был самым добрым человеком на свете. Я не знала, что сказать, но, наверное, она была немного того, потому что перестала плакать так же внезапно, как начала. Кое-как расчесалась и накрасила губы вкривь и вкось. Моя мама красится идеально.

Руби спросила, как меня зовут, и я сказала — Дейзи Фэй Харпер. Она, похоже, смешнее имени не встречала и чуть не умерла со смеху. Я, говорю, не виновата, что меня назвали в честь вазы с цветами, оказавшейся в маминой палате, я же ничего не могла поделать. Проводив ее обратно к машине, я сказала: «Приятно было познакомиться» — и пошла прочь. Не хотела лишний раз встречаться с Клодом Писталом. А теперь вот думаю: пожалуй, быть названной в честь вазы с цветами не смешнее, чем в честь кольца!

22 сентября 1952

Джимми Сноу заехал в гости, и папе пришлось сказать ему, что нашей половины платежа за коктейль-бар у него нет. Джимми Сноу говорит: ничего, у меня тоже нет моей половины. Джимми — классный парень. Мама умирает от беспокойства, а папа повторяет: не волнуйся, что-нибудь придумаю.

Он все набивает электрического угря, но туловище угря получается комковатым. Мама хочет знать, кому в мире вообще придет в голову покупать чучело электрического угря. Если папе не удастся справиться с угрем, он примется за фламинго.

Приезжал этот проповедник, Билли Банди, пытался продать маме религиозную швейную машинку. Папа спросил, что в этой швейной машинке такого религиозного, и Билли сказал:

— Если покупаете такую машинку, Господь вас благословит.

Он уже много продал с помощью радио, но маме машинка не нужна, да и в любом случае нам это не по карману.

На прошлой неделе состоялось последнее в сезоне собрание Клуба юных дебютанток, и миссис Дот написала в своей колонке «Пара слов от Дот», что все мы наслаждались народными мексиканскими танцами, которыми «нас порадовала школа танцев Корки Кинг под руководством Корки Кинг». Вранье. Я ими ни капли не наслаждалась. Кей Боб Бенсон считает, что это величайшая прелесть на свете. И утверждает, что она лучшая ученица Корки Кинг и что Корки Кинг сказала, что она может стать профессиональной танцовщицей, когда вырастет.

Знаете, как Кей Боб Бенсон обозвала меня, когда я случайно наступила в центр большой шляпы, вокруг которой мы танцевали? Сухопутной крысой! Я ничего ей не ответила, но она ходит по тонкому льду. Я могла бы назвать ее результатом искусственного оплодотворения, но не назвала же. И раз уж зашла речь об этом идиотском танце со шляпой, что толку разучивать иностранный танец? Сколько раз, по-вашему, мы съездим в Мексику? К тому же я ненавижу все испанское. Особенно испанскую макрель. Мама с папой поймали порядка трехсот испанских макрелей, когда ездили на глубоководную рыбалку. Если я съем еще хоть штучку, меня стошнит.

Хорошо, что это было последнее собрание. Миссис Дот говорит теперь только о тех далеких временах, когда она была маленькой. О своей выпускной вечеринке в Мемфисе она рассказала нам по меньшей мере раз десять. Я-то лично слушаю спокойно, но вот остальные Юные дебютантки — гадины, смеются над ней за ее спиной. Когда мама с папой ездили с ней и ее мужем на рыбалку, мистер Дот только и делал, что потешался над миссис Дот, пока та не расплакалась. Гад. Наверное, она страшно расстроилась, потому что на последнем собрании даже не приготовила для нас мысль дня. Говорила только о том, как она была счастлива в юности, весела и беззаботна, порхала с вечеринки на вечеринку и плясала с красивыми молодыми людьми, которых в те времена было множество. Потом поглядела на нас с такой нежной грустью в глазах и сказала:

— Как бы я хотела, чтобы кто-нибудь взял все эти дни, часы и минуты, вложил в конверт, заклеил и снова подсунул мне под дверь.

30 сентября 1952

Уроки начались, ох, как я рада. Мама с папой ссорятся, ссорятся, ссорятся, только тем и заняты. Вообще-то школа мне не понравилась, но в нашу учительницу я просто влюбилась. Зовут ее миссис Сибил Андервуд, и она красавица, очень похожа на Джин Тирни.[53]И представляете, она родственница по мужу мистеру Рою Андервуду, вырастившему курицу с десятью пальцами.

Учиться в школе не сложно по сравнению с моей прошлой школой. Дети картофельных фермеров не так умны, как пятиклассники в Джексоне. Я даже домашние задания могу не делать, но мне ужасно мешает застенчивость. Однажды миссис Андервуд подмигнула мне, и я так покраснела, что пришлось голову к самой парте опустить. Когда у тебя кожа светлая и видно, как ты краснеешь, это сущий кошмар. Прямо не знаю, что со мной творится. Если она вызовет меня читать вслух, я, наверное, просто умру.

Я почти всегда знаю ответ, но не могу поднять руку. Она становится тяжеленной, как будто налита свинцом. И вообще, люди, которые то и дело тянут руку, — нахальные янки.

Миссис Андервуд на второй день вызвала маму и спросила, всегда ли я была такой стеснительной, и мама сказала — нет, никогда не была, напротив, у них с папой возникали со мной трудности как раз обратного характера. Миссис Андервуд озабочена тем, что я не разговариваю с другими детьми, но я скорее с ней заговорю, чем с ними. Я ничего не знаю о картошке и креветках, да и знать не хочу.