Книга Я - Янис - Канни Меллер

— А ты веди себя хорошо! — строго сказала она господину Алю, который попытался выскользнуть в коридор. Когда мы вышли, из-за двери раздалось его мяуканье.

— Ты всего лишь кот, господин Аль! — сказала Глория в почтовую щелку. — Пора тебе это понять!

Дул ветер, моросил дождь. Глория и вправду приободрилась — шла она так быстро, что я едва поспевала следом.

— Можешь поехать на велосипеде, — сказала она. — Мы спешим.

Я сбегала за велосипедом, а она тем временем дошла почти до самой автозаправки на шоссе.

Глория пошатывалась, но все-таки прибавила шагу, увидев огни карусели и шатер. Музыка ее тоже воодушевляла. Сначала она хотела срезать и пойти прямо через шоссе, но потом согласилась спуститься в подземный переход.

На пустыре мне пришлось слезть с велосипеда и пойти пешком: было грязно, и Глория совсем испачкала туфли. Носки тоже — но она не замечала. Щеки у нее горели, как в лихорадке.

Глория беспокойно перетаптывалась с ноги на ногу. Последние минуты она постоянно спрашивала меня, останутся ли билеты.

— Конечно, останутся! — отвечала я, но Глорию это не успокаивало.

Потом она стала жаловаться, что мы слишком поздно вышли, но я не стала напоминать ей, что виновата не я.

Пристегнув велосипед у дерева, я заметила мелькнувшую неподалеку черную куртку Адидаса. Но когда я снова подошла к Глории, он исчез. Может быть, мне просто показалось. Вообще-то, не только он носил черную куртку «Адидас» с тремя полосками.

— Билеты есть! — крикнула она. — Идем в цирк!

Везде было полно народу. Глория осталась у карусели, сказала, что просто постоит и посмотрит.

Дверь в вагончик Альфреда была заперта. Разумеется, у него были и другие дела, кроме как стоять и высматривать меня. Да и вообще, он, наверное, решил, что я как-то странно себя веду. Он же не знал, что для меня папы — больное место.

В слякоти вокруг вагончиков читались все следы, земля была исхожена вдоль и поперек. Между вагончиками и шатром воздух словно дрожал. Можно себе представить, как волнуются те, кому вот-вот выходить на манеж.

Неподалеку я увидела Альфреда в костюме клоуна. Он продавал зрителям программки. Башмаки хлопали пастью, Альфред улыбался.

— Добро пожаловать, Янис!

А под гримом — добрая альфредова улыбка, которая мне так нравилась.

— Я пришла с Глорией, — сказала я.

— Какой Глорией?

— Старушкой, которая стоит у карусели! — я обернулась и указала туда, где никакой Глории не было. Я оставила Альфреда и стала протискиваться к карусели.

Глория неслась, обхватив за шею лошадь с золотой гривой. Пальто развевалось по ветру, как мантия. Красное платье светилось на солнце. Люди указывали на нее пальцем и смеялись.

Карусель прибавляла скорость, Глория ужасно побледнела. Некоторые дети заплакали. Человек, который управлял каруселью, выплюнул жевательный табак и повернул колесо: ход замедлился. Глория схватила пальто, стараясь запахнуть полы, но потеряла равновесие и соскользнула с лошади. Когда карусель совсем остановилась, я побежала к Глории, но несколько взрослых успели первыми. Они опустили Глорию на землю. Ее трясло, долгое время она не могла прийти в себя.

— Ты же хотела просто посмотреть! — сказала я.

— Что, нельзя передумать? — откашлялась она.

— Можно.

— Лошадь понесло! Но я удержалась!

— Повезло, — сказала я.

— Может, и не просто повезло, — улыбнулась она, и на щеках появился румянец.

Я помогла ей застегнуть пальто и повязать шарф. Сумочка все это время висела на плече, хотя Глория едва ли не вниз головой висела. Она открыла сумочку и положила в рот лимонную карамельку. Потом решила и меня угостить. Сначала мне эти конфетки совсем не нравились, а теперь я бы немного расстроилась, если бы не почувствовала кислого вкуса, от которого сводило язык.

— Твое пальто развевалось, как мантия. Ты была похожа на принцессу цирка, — сказала я, наслаждаясь лимонным вкусом.

Она улыбнулась, и щеки порозовели еще больше. А потом настало время идти в шатер.

Нам достались прекрасные места у самой арены. Я уже видела представление, поэтому первый номер меня ничем не удивил. Но потом появился Альфред на велосипеде. Велосипед был такой маленький, что казалось, будто колеса растут прямо из тела Альфреда. Педали то и дело цеплялись за ботинки. Публика смеялась, а он кричал «фу!» своим ботинкам-крокодилкам. В конце концов, ему пришлось отцеплять их, как упрямых собак. Я не поняла, что он сделал, но ботинки вдруг сердито заворчали. Глория подалась вперед, чтобы получше разглядеть. Она приоткрыла рот и затаила дыхание.

Казалось, мой старый велосипед-развалюха только и мечтал погреться в лучах прожекторов. Он своенравно пересек арену и направился к публике, прежде чем Альфред его остановил. Он слез с седла и прикрикнул:

— Ты меня слушаться! Verstehst du?

Сначала седло кивнуло, а потом покрутилось из стороны в сторону, как будто говоря, что совсем не понимает и вовсе не собирается слушаться.

Альфред закатил велосипеду пощечину, и тот взвыл и рванулся прочь. Конечно, удержать равновесие самостоятельно он не смог. Перед самым падением Альфред схватил его за руль. Это было похоже на чародейство.

Пока Альфред укладывал доску на козлы, велосипед стоял и смотрел. Альфред совсем его не держал. Но стоило Альфреду похвалить велик, как тот стал падать, словно тут же вспомнил, что велосипедам не положено самостоятельно держать равновесие. Альфред присел на корточки, чтобы удостовериться, что доска лежит до миллиметра верно. При этом, то палец ноги, выглядывающий из дырявого башмака, то палец руки успевал подхватить велосипед как раз перед тем, как руль ударялся о пол. Потом Альфред жестами объяснил, что они будут делать. Затем наклонился к велосипеду и прислушался к ответу. Похоже, велосипед не понял, поэтому Альфреду пришлось объяснять снова и снова, и тогда седло трижды кивнуло и даже хихикнуло. Я была уверена, что хихикнул именно велосипед.

— Готов? — спросил Альфред, и красный велосипед снова кивнул.

Альфред был похож на большого шмеля, который пытается въехать на велосипеде по травинке, а когда доска наклонилась в противоположную сторону, велик подпрыгнул. Последний отрезок пути он проделал на тормозах. Когда они оказались внизу, Альфред погладил седло и дал велику несколько кусочков сахара, которые исчезли где-то у звонка. Велосипед радостно заржал — совершенно непонятно, откуда взялся этот звук.

В завершение Альфред сделал круг почета по арене, велосипед радостно заржал и встал на дыбы, а потом скрылся.

Глория аплодировала дольше всех.

— Никогда не видела номера лучше! — восторженно смеялась она. — Вот это человек! Вот это велосипед!