Книга Лучший английский ас - Джеймс Э. Джонсон

«Я же говорил, Салага, что мы не получили металлические элероны».

«О'кей, Кокки. Не паникуй. Перестраивайтесь».

Больше в небе не было видно ни одного фрица, и мы пересекли берег в районе Дюнкерка, возвращаясь назад.

Уже приземлившись в Вестхэмпнетте, командир авиакрыла полностью обрисовал ход стычки. Дюжина «мессеров» была замечена ниже нас. Однако Стэн предупредил, что еще две группы находятся выше его эскадрильи. Одна из них начала пикировать, однако мы круто отвернули влево, и «мессерам» пришлось принять бой. Бадер обстрелял один, и тот окутался черным дымом. Кокки и Смит, услышав это, кивнули. Смит добавил, что видел, как от немца отлетали какие-то куски. Сам я не видел этого «мессера», так как бой развивался слишком стремительно. Бадер закончил свой рассказ о бое. С другой стороны аэродрома приехал Кен и рассказал, что видел он. Потом позвонил по телефону Стэн. Полковник внимательно выслушал все рапорты, после чего взял слово сам. Да, два высотных соединения взлетели из района Аббевилля, а то, что держалось внизу — из Руана. Все кусочки головоломки моментально встали на свои места, и картина стала четкой. Крыло сбило пару «мессеров», не потеряв при этом ни самолета. Мы отправились в Шопвайк-Хаус на ленч. Я чувствовал, что события подхватили меня и понесли, как поток, бороться с которым было бесполезно.

Опасность заключалась в том, что обязанности ведомого входили в противоречие с инстинктивным желанием атаковать «мессер» и гнаться за ним хоть до самой земли, если это понадобится. Нужно вцепиться в него и не отпускать, пока он не разобьется, как тухлое яйцо. Если бы мы повиновались этим инстинктам и ломали строй, чтобы гоняться за своими противниками, нас вышибли бы из авиакрыла Тангмера через пару минут после посадки. Хотя в то время мы этого полностью не сознавали, мы являлись ценными помощниками у больших мастеров. Надо было только проявить терпение и дождаться, пока наступит наш черед, а пока — терпеливо ловить счастливый случай. Главная задача ведомого — не сбивать фрицев, а охранять ведущего от вражеских атак.

В эти недели нам приходилось очень много летать. Постепенно набираясь опыта, мы уже могли четко представлять себе картину воздушного боя. Мы знали, как следить за флангами и тылом, когда наш лидер выходил в атаку, после чего на несколько секунд следовало сосредоточиться на том, что видишь впереди. Мы обнаружили, что в том случае, когда летим почти одной шеренгой с лидером, то можем заняться своими «мессерами», после того как Бадер выберет себе жертву. Иногда я вел пару «Спитфайров» в звене командира крыла или эскадрильи, и тогда у меня было больше времени, чтобы обдумать свои действия, чем в тех случаях, когда я летел ведомым.

Однажды над Гравелином со стороны солнца нас атаковали «мессеры». Они уже почти вышли на дистанцию открытия огня, когда кто-то их заметил и выкрикнул предупреждение: «Отрывайся, Салага, отрывайся!» Не дожидаясь особого приглашения, я бросил «Спитфайр» в крутую спираль. После двух витков я с удовлетворением обнаружил, что «мессеров» у меня на хвосте нет, и прекратил вращение. Прямо передо мной 3 «Мессершмитта» круто шли вверх, образовав что-то вроде пирамиды. А вершиной этой пирамиды был одинокий «Спитфайр», который беззаботно летел по прямой, ничего не замечая. Я не видел, кто это, но крикнул: «Ради бога, отрывайся!» Но было уже слишком поздно. Пушки «мессеров» распороли ему брюхо и начисто отрубили левое крыло. Крыло отлетело в сторону и, кружась, как осенний лист, плавно пошло вниз. Зато подбитый «Спитфайр» сразу свалился в смертельную спираль.

«Мессершмитты» вернулись, чтобы продолжить бой, и в небе было полно самолетов. Для одинокого пилота это было крайне опасное место. Я постоянно оглядывался, разыскивая ближайшее звено «Спитфайров», к которому можно было бы присоединиться. Внезапно передо мной на 2 часа возник «мессер». Вражеский пилот повел свой самолет в пологое пике. Я был совсем рядом и различил словно обрубленные концы крыльев и хвостовые подкосы, характерные для Ме-109Е. На серо-черном камуфлированном борту четко выделялась цифра 4 и стрела командира. На киле виднелись какие-то оранжевые метки. Я развернул «Спитфайр», чтобы пристроиться ему в хвост, и подумал: «Ну, вот и все. Пришибу его и удеру. Прежде всего, следи за хвостом».

Я находился прямо за «Мессершмиттом», и очередь моих 8 пулеметов пришлась ему сразу за кабиной. Я поливал его свинцом до тех пор, пока пилот не перевернул самолет и сбросил колпак. Я вспомнил категорический приказ Билли Бартона относительно вражеских пилотов, выпрыгнувших с парашютом: «Я отдам под трибунал каждого, кто обстреляет парашют». Однако этот парень все еще оставался в кабине, и я дал еще одну очередь. От «Мессершмитта» отлетел какой-то бесформенный кусок, после чего я заложил вираж, чтобы увидеть, как раскроется парашют. Не помня себя от возбуждения, я сделал несколько кругов, чтобы осмотреться. Стычка длилась не более нескольких секунд, и за это время не могло произойти ничего серьезного. Однако небо оказалось совершенно пустым. Я поспешил назад через Ла-Манш и приземлился в Хокиндже для дозаправки. Там уже сидели несколько пилотов из Тангмера. Кто-то из них видел выпрыгнувшего немца, поэтому моя первая победа считалась подтвержденной.

Бомбардировщики летали во Францию при каждом удобном случае. К середине лета сопротивление вражеских истребителей стало более упорным, иногда нам приходилось прорываться к цели с боем. В июле авиакрыло Тангмера сбило 500-й самолет, в том же бою наша эскадрилья одержала 50-ю победу. Это было не слишком впечатляющее достижение, так как некоторые эскадрильи, например, 610-я, уже имели более 100 побед. Однако мы прошлой осенью начали довольно скверно и теперь старались наверстать упущенное. За свое руководство действиями авиакрыла Бадер получил пряжку к Ордену за выдающиеся заслуги, а Бартон, Кен и Кокки были награждены Крестами за летные заслуги.

Но победы и лавры не доставались без потерь и жертв. Один из наших самых опытных сержантов МакКэрнс не вернулся из рейда к Лиллю. Но через пару дней Рой Марплс, пролетая на малой высоте над французским побережьем, увидел на пляже практически целый «Спитфайр». Подбитый в воздушном бою, он все-таки сумел сесть.

Возглавляя пару «Спитфайров», я потерял своего ведомого во время вечернего вылета во Францию. Мы получили тяжелый удар и не видели «мессеров» до того момента, когда они открыли огонь. Моим ведомым был сержант, сын фермера из Глостершира. Лишь позднее мы узнали, что немцы похоронили его с воинскими почестями в Сент-Омере. Через несколько дней мы потеряли командира звена В. Красавчик Томми МакФай был сбит и остаток войны провел в лагерях военнопленных.

Наш усатый король пилотажа спас свою шкуру только благодаря несравненному искусству пилота. Во время боя он был отрезан от остальных, и «Мессершмитты» принялись расстреливать его. «Спитфайр» получил тяжелые повреждения, но все-таки держался в воздухе. Летчик берег парашют как самое последнее средство. Он бросил свой истребитель в штопор, но «мессеры» продолжали гнаться за ним, намереваясь у самой земли добить подранка. Ему удалось обмануть немцев, перевернув самолет вверх брюхом и отправив его в пологое пике. «Мессеры» отошли, чтобы проследить, как он разобьется. Однако наш пилот сумел заметить пригодное для посадки поле. Проскочив над изгородью, он тут же вернул «Спитфайр» в нормальное положение и аккуратно посадил его на брюхо. Он выскочил из разбитого самолета, не получив ни царапины. «Мессеры» все еще кружили вверху. Этот замечательный человек сумел вернуться через Испанию и Гибралтар.