Книга Кольцо нибелунгов - Торстен Деви

— Судя по всему, отец озабочен тем, чтобы накануне битвы с Фафниром обеспечить наше войско хорошим оружием.

— Что ж, вполне разумно, — пробормотала Кримгильда. — Правда, для меня это не имеет никакого значения… Все равно я и близко не подхожу к кузнице. — Ей было трудно скрывать свои истинные чувства, но брат, похоже, ничего не заметил.

— Да, мне тоже не нравится запах борьбы, пропитанной потом и кровью, — сказал Гернот. — Сейчас все только и говорят, что о чудовище, войне и смерти. Когда же снова настанут добрые времена в Бургундии? — Он повернулся к сестре: — А ты заметила, что отец даже по воскресеньям не разрешает звонить в церкви, чтобы не раздражать Фафнира?

Кримгильда с отсутствующим видом кивнула.

— К сожалению, мы стали слишком трусливыми, чтобы позволять себе радоваться по таким поводам, как рождение ребенка или свадьба.

— Да, это позор перед Господом. Однако мы ожидаем при дворе принца Этцеля, — напомнил ей брат. — Судя по всему, он может стать идеальным супругом для тебя и верным другом Бургундии.

Кримгильда застонала, оттого что ей напомнили о грубой реальности.

— Прошу тебя, Гернот, пообещай, что ты не начнешь пилить меня так, как это делает отец в течение последних двух лет.

Юноша весело рассмеялся.

— Я и не собирался. Что я, по-твоему, буду делать целыми днями в Бургундии, если ты уедешь ко двору своего мужа? Нет уж, как по мне, то лучше уж целый день прячься в своей комнате от всех женихов.

Принцесса улыбнулась.

— Но ты ведь тогда не получишь права пойти к алтарю, как не устает напоминать мне Хаген, эта змеюка подколодная.

Гернот отмахнулся.

— Тут мы с тобой похожи. Я, честно говоря, тоже не знаю, на ком жениться. Конечно, у нас при дворе есть много красавиц с широкими бедрами и розовыми щечками. Но что делать, если мне приходится затыкать уши воском, как только одна из этих глупых барышень открывает рот?

Лошадь Гернота внезапно встала на дыбы. Успокоив животное, Гернот испуганно оглянулся. В тени старого дуба стояла Эльза. На ней было простое темное платье, а в руке она держала узелок с грибами и травами. Казалось, девушка не могла пошевелиться, словно загнанное животное перед охотником.

— Ты давно уже нас подслушиваешь? — возмущенно спросила Кримгильда: она не доверяла этой особе, поскольку та была дочерью Хагена.

— Я не подслушивала, принцесса, — выдавила Эльза. — Я пришла сюда собирать дары леса. — В подтверждение она подняла узелок с грибами и травами.

— Тебе что, нужны магические настойки — такие, как делают люди твоего отца? — Голос принцессы прозвучал так резко, что Эльза невольно поежилась.

Было известно, что Хаген и другие язычники по-прежнему пытались остановить продвижение христианства с помощью древней магии.

Эльза упрямо покачала головой.

— Нет, это только для супа.

Она все время посматривала на Гернота, и тот наконец решил вмешаться.

— Ничего страшного, Эльза, — сказал принц. — Надеюсь, мы тебя не испугали?

Дочь Хагена покачала головой и, поклонившись, поспешно скрылась в лесу.

— Под широкими бедрами и розовыми щечками ты ведь не подразумевал ее? — не скрывая иронии, поинтересовалась Кримгильда.

Герноту это замечание смешным не показалось.

— Оставь ее в покое. Эльзе и так нелегко из-за ее происхождения, а душа у девушки хорошая. Похоже, ее постоянно что-то мучает, и иногда я спрашиваю себя, что же это такое.

— Да она ничем не отличается от своего отца, — с презрением произнесла Кримгильда.

Гернот развернул лошадь.

— Все, поехали назад, в замок.

Принцесса удивилась, что ее брат столь резко воспринял ее слова.

На обратном пути они не разговаривали. И Кримгильда, и Гернот погрузились в свои мысли, в которых их преследовали Зигфрид и Эльза.

Это была хорошая кузница. Маленькая, расположенная в каменном помещении в восточном углу двора, она была построена с умением и старанием благодаря руководству Гунтера. Зигфрид и Регин могли здесь успешно работать на благо короля.

Придворные очень быстро привыкли к новым кузнецам, а Регин и Зигфрид приспособились к яркой, но все же приглушенной из-за горя жизни в Бургундии. Ночи они проводили в комнате, которую им выделили в первый день. Пищи у них было достаточно.

Гундомар велел своим солдатам отдать оружие на проверку в кузницу, и, как и опасался Регин, мечи, кинжалы и копья оказались в довольно плачевном состоянии. Шлифовка была неровной, рукояти — тяжелыми, а лезвия — настолько толстыми, что складывалось впечатление, будто кузнецы из Вормса не хотели работать молотами.

Итак, Зигфрид и Регин начали с исправления оружия, стараясь облагородить его шлифовкой, а иногда и ковкой — в этом случае они заново переплавляли мечи, чтобы дать металлу новый шанс спасти жизнь своему хозяину.

Благодаря этой работе Зигфриду было легче постичь основы кузнечного искусства, которое Регин от него ранее утаивал. Как и раньше, юноша быстро учился, возможно, даже быстрее, поскольку работа наполняла его восторгом. Восхищение перед оружием заставляло его работать вдохновенно, а когда он отдыхал, Регин часто находил его неподалеку от площадки, где тренировались солдаты.

Гизельгер больше никогда не вызывал Зигфрида на бой, а Зигфрид после первой трапезы ни разу не встречал на своем пути Кримгильду. Нельзя сказать, что он не пытался этого сделать. По вечерам юноша часто старался быть поближе к трапезной, и уже не раз стража прогоняла его, когда он слишком долго стоял под балконом принцессы. Когда Кримгильда ехала кататься на лошади, ему удавалось бросить на принцессу лишь пару взглядов. Может, она его избегала? Если так, то девушка, скорее всего, чувствовала опасность для своего сердца. Другого объяснения быть не могло!

Из королевской семьи к Зигфриду иногда заходил Гунтер, расспрашивал его насчет работы и говорил с молодым кузнецом о вере и истории. У них сложились довольно дружеские отношения, но Регину это не нравилось. Решение остаться при дворе Бургундии принимал не он, и ему было нелегко жить с этой мыслью. Он помнил, что оставил Ксантен задолго до рождения Зигфрида, чтобы никогда больше не находиться на службе у короля и не принимать участия в войне и кровопролитиях.

Стоял спокойный вечер, когда трубы со сторожевой башни возвестили о приезде Этцеля. Нельзя сказать, что появление принца вызвало при дворе переполох. Все было приготовлено заранее: кладовые забиты едой, двор подметен, а тронный зал убран. В это тяжелое время Бургундия сделала все возможное, чтобы иметь приличный вид.

Зигфрид не услышал труб, так как в это время он сильными ударами правил двуручный меч, пытаясь придать ему хорошую балансировку, и только когда Регин положил ему руку на плечо, юноша остановился.