Книга Мост длиной в любовь - Энн Вулф

7

Увы, паршивый ужин, за который нас с Клемансом непременно закидали бы тухлыми помидорами, если бы эти самые помидоры были в наличии, ничем не помог Лив Такер: утром она обнаружила в зеркале все те же симптомы, с которыми просыпалась все время, что провела на острове.

Винить было некого — я не добавляла в овсянку Лив ничего, кроме щепотки соли. Грэм Фэрроуз поинтересовался, не выбросила ли я остатки каши. К счастью, мне не удалось отмыть пригоревшую кастрюлю, и я залила ее горячей водой, в которой плавали скукоженные комочки овсянки.

Доктор — после нашего вчерашнего разговора он ничуть не изменился ко мне — конфисковал у меня кастрюлю и во всеуслышание объявил, что разберется, в чем дело.

Переезд Лив в комнату Лилланда тоже оказался бессмысленным. Может быть, дело действительно в замке? — подумала я, но у Фэрроуза, по всей видимости, были на этот счет свои соображения, потому что, быстро сжевав один из поджаренных Грейс тостов, он прихватил кастрюльку с остатками каши и заперся в своей комнате.

Клеманс снова умудрился испортить всем и без того невеселое настроение. На этот раз его жертвой стал Карл Рэдклиф: наш шутник подложил ему вместо завтрака прикрытую крышкой тарелку с пауком, который всю ночь просидел в банке в комнате Клеманса.

Карл завопил так, словно к нему явилось чудище из его же собственных сценариев. Тарелка была отброшена на другой конец стола, а паук, еще никому не причинивший вреда, полетел в блюдо с горячими тостами.

К счастью, всего этого не видела мисс Спаулер: в этот момент она жарила на кухне яичницу с беконом. Несчастного паука вытащил из тостов сам Клеманс, но есть после этого хлеб, разумеется, никто не захотел.

— Вы, по-моему, спятили, молодой человек! — придя в себя и вскочив со стула, закричал на Клеманса Карл Рэдклиф. — Вам что, мало случившегося с Мажеттой?! Вы задумали всех свести с ума?! А может быть, это вы подложили ей паука в постель?!

— Карл, успокойся. — Грейс попыталась взять его за руку, но он грубо вырвал свою руку и снова заорал на Клеманса:

— Вы, по-моему, еще не выросли, молодой человек! Такие шутки достойны десятилетнего мальчишки!

— Я думал, вы это оцените, Карл. — Клеманс, как обычно, сделал невозмутимое лицо. — Подозреваю, что сценарии, которые вы пишете, не менее ужасны, чем завтрак с тарантулом.

— Что?! — окончательно рассвирепел от этой двусмысленной шутки Карл. — Да что вы себе позволяете?!

— Я всего лишь хотел дать вам новые впечатления, толчок для творчества.

— Их и без того достаточно на этом чертовом острове, дьявол вас побери!

— Да успокойтесь вы оба! — не выдержала я. — Клеманс, тебе лучше извиниться — шутка и правда отвратительная. Если бы здесь была Мажетта, доктору Фэрроузу снова пришлось бы несколько часов приводить ее в чувство.

— Ты так беспокоишься о докторе Фэрроузе? — язвительно поинтересовался у меня Клеманс.

— Я беспокоюсь обо всех, — раздраженно ответила я. — И о тебе в том числе, хотя ты и доставляешь всем одни неприятности.

— Какие от меня неприятности? — усмехнулся Клеманс. — Разве это из-за меня у мисс Такер аллергия? Разве я заставил мистера Тиглера бродить по ночам? Разве я подложил этого паука в кровать мисс Спаулер? Конечно, Карл волен обвинять меня в чем угодно, но я этого не делал.

— Ты извинишься? — внимательно посмотрела я на Клеманса.

Тот отрицательно покачал головой.

— Я не виноват в том, что у кого-то плохо с чувством юмора.

— А, по-моему, у кого-то плохо с головой, — бросила Лив Такер. — Тебя, Клеманс, правда, надо дис… дис…

— Дисквалифицировать, — подсказал ей Джад Оснас.

— Вот именно, — важно кивнула Лив.

Я умоляюще оглядела собравшихся.

— Послушайте, давайте не будем вымещать друг на друге злобу. Мы все обеспокоены тем, что происходит. У всех нервы взвинчены до предела. Но это еще не повод кричать друг на друга, угрожать и обвинять.

— Вы-то чем обеспокоены, Ди? — недовольно, но уже без злобы в голосе проворчал Карл Рэдклиф. — Вас по крайней мере не потчуют на завтрак пауками.

— Поверьте, у меня тоже есть причины для беспокойства, — грустно улыбнулась я Карлу. — Конечно, Клеманс пошутил глупо и не смешно, но пусть это останется на его совести.

Будь Клеманс Стархейм глупее, он мог бы на меня обидеться. Но он хорошо понимал, что я выступаю буфером между ним и остальными участниками. В глубине души он был мне благодарен, хотя виду конечно же не подал.

Это немного сближало его с доктором Фэрроузом. Тот тоже тщательно скрывал, что относится ко мне с куда большим интересом, нежели ко всем другим участникам. Или я, как всегда, идеализировала человека, которым серьезно увлеклась?

Попытки объяснить чувство, охватившее меня вчерашней ночью, привели к неожиданному выводу: это чувство, которое показалось мне таким внезапным, возникло гораздо раньше, чем я начала отдавать себе в нем отчет. Мой интерес к Грэму Фэрроузу проявился еще в начале нашего знакомства. Этот интерес пустил корни глубоко в моей душе и потихоньку разрастался, пока не превратился в большое дерево — Иггдрасиль, выражаясь терминологией Грейс Митчелл.

Я все время пристально наблюдала за доктором и даже умудрилась приревновать его к Лив Такер, когда он понес ее в замок на руках. Я то восхищалась им, то подозревала в чем-то. И вот наконец поняла, что он мне далеко не безразличен.

Это откровение, если честно, не слишком меня обрадовало. Во-первых, я была почти уверена, что Грэм Фэрроуз — нас разделяло не меньше десяти лет разницы в возрасте — испытывает ко мне скорее отеческие чувства, нежели страсть, которую я вообразила вчерашней ночью. Во-вторых, мне показалось довольно странным, что я, не успев забыть Дика Хантона, уже увлеклась другим мужчиной. И если Клеманс, с которым я так горячо целовалась на холме, был возвращением к прошлому, то Грэм Фэрроуз открывал в моей жизни новые и отнюдь не безоблачные горизонты.

Хорошенько поразмыслив, я пришла к выводу, что должна как можно реже общаться с доктором. Не дай-то бог, полюбив этого человека, я снова сделаю себя глубоко несчастной. К тому же я даже не знала, есть ли у Грэма Фэрроуза вторая половина. Да, он говорил, что одинок. Но разве не может быть одиноким человек, связанный семейными узами или длительными отношениями? Я ведь уже хорошо знала, что может.

Результаты эксперимента, проведенного Грэмом Фэрроузом, прозвучали подобно грому среди нашего далеко не ясного неба: соль, оставленная нам организаторами шоу, содержала в себе мельчайшие частицы хитина, то есть именно того компонента, который вызывал аллергию у Лив Такер.

Это не могло быть простым совпадением: Лив вспомнила, что, заполняя анкету для принятия участия в шоу, написала в графе «болезни» о своей аллергии на морепродукты и рыбу. Я тоже вспомнила, что в анкете был ряд вопросов, посвященных заболеваниям, но, поскольку у меня не было никаких особенных причин волноваться о своем физическом здоровье, никаких записей в этом пункте делать мне не пришлось.