Книга Путь Воина - Гэв Торп

С растущей уверенностью Корландриль прошел Первый Ритуал Атаки, равномерно продвигаясь по залу и нанося цепным мечом удары взад и вперед. На пятой позиции — Поднимающийся Клык — цепной меч, заурчав, ожил сам по себе.

Пораженный Корландриль запнулся и едва не выронил оружие из руки. Кенайнат издал странное шипение, и ученик повернулся к нему, ожидая увидеть на лице экзарха презрение. Напротив, впервые с тех пор, как Корландриль встретился с Кенайнатом, тот тихо смеялся.

— Так же, как это вышло у меня, когда я впервые взял в руку меч, — давным-давно.

Веселье экзарха быстро развеялось, и он жестом велел ученику продолжать.

Цепной меч в его руке снова стал безжизненным. Вновь сосредоточившись, Корландриль начал опять с первой позиции, и почти сразу же зубья цепного меча с жужжанием пришли в движение, производя шума не больше, чем крылья бабочки. Корландриль невозмутимо продолжал рубить и кромсать невидимых врагов, увеличивая скорость с каждым движением, пока клинок не утратил свои очертания, превратившись в расплывшееся золотисто-зеленое пятно.

Пока Корландриль размахивал клинком вокруг себя, призрачный враг, которого он представлял себе во время занятий, обрел более конкретный облик. Глаза его по-прежнему горели красным огнем, но теперь стала различимой и фигура, узкая в бедрах, широкая в плечах. В воображении Корландриля его противник подпрыгивал и пригибался, отражал удары и контратаковал, продвигался вперед и отступал.

С резким выдохом Корландриль нанес воображаемому противнику смертельный удар под подбородок, взмахнув мечом снизу вверх, и замер в безупречной стойке Коготь Равновесия. Сделав глубокий вдох, Корландриль шагнул назад и принял положение покоя. Затем он повернулся к Кенайнату.

Лицо экзарха осталось бесстрастным, на нем нельзя было прочесть ни похвалы, ни осуждения. Чувство гордости, которое Корландриль испытал, орудуя мечом, быстро испарилось под непроницаемым взглядом учителя.

— Теперь ты начал, Путь продолжается дальше, ты должен следовать по нему.

Корландриль отважился бросить взгляд на сюрикеновый пистолет на стене, а затем — снова на экзарха. Качнув головой, Кенайнат указал на цепной меч в руке ученика.

— Сначала овладей клешней, следующим будет ядовитый укус, жало — последним.

Корландриль облизал пересохшие губы и кивнул. Вернувшись в центр зала, он принял стойку Клешня из Тени. Не успел он напрячь мускулы, как цепной меч ответил на его порыв, и Корландриль снова ринулся вперед.

В течение последующих дней Корландриль тренировался в одиночестве, пока Кенайнат не обрел уверенность в том, что тот сможет вести тренировочные бои с другими Жалящими Скорпионами, не подвергая чрезмерной опасности ни их, ни себя. Через двадцать три цикла экзарх сообщил ученику, что он готов к тренировкам с оружием с другими воинами. Взяв его с собой в рощу неподалеку от храма, Кенайнат жестом предложил Корландрилю сесть на мшистое бревно.

— А как у тебя с историей, со сказанием о скорпионе? Ты можешь мне рассказать? — спросил экзарх. — Знаком ли ты с мифами о Карандрасе и Архре, первом из Скорпионов?

Припоминая, что он знает об этом, Корландриль взъерошил пальцами волосы.

— В начале был Азурмен, основатель Пути Воина, — сказал он. — Думаю, Азурмен открыл, как надевать боевую маску. Он основал первый храм и собрал последователей, чтобы учить их, среди них был и Архра, Отец Скорпионов. Архре выпал мрачный жребий, но этой истории я не знаю, и Карандрас, лучший ученик, занял его место и распространил учение Жалящего Скорпиона.

— Это верно, в самом кратком виде, но тебе следует знать больше, — заметил Кенайнат, опускаясь на землю напротив своего ученика и не сводя с него пристального взгляда. — Архра отпал от благодати, опороченный темным влиянием Хаоса. Он предал своих, пошел против остальных, жаждая власти, и привел к Первому Храму демонов. Азуриа, первые экзархи Пути, сражались против Архры. Отброшенные к дальним звездам, они проиграли сражение, и Архра спасся. Снедаемый своим честолюбием, он сбился с Пути и нашел новых учеников. Его учения неверны, это искажение Пути, он — Падший Феникс. Это — великое зло, которое нельзя простить, наихудшее предательство. Карандрас преследует его меж звезд и в Путеводной Паутине, чтобы покарать.

— Архра все еще жив? История о Падшем Фениксе переплелась с другими мифами о Грехопадении. Даже эльдары не живут так долго.

— Никто не знает наверняка, в варпе и Путеводной Паутине время течет по-особому. — Кенайнат вздохнул, его лицо было печальным — резкая перемена против обычной для него беспристрастности или враждебности. — Придерживайся Пути, следуй учениям Карандраса, оставайся Корландрилем.

— А были там другие? — робко спросил ученик. — Воины, которые последовали Путем Падшего Феникса?

— Не из моих учеников, я хорошо направлял их, учил, как следует, — ответил Кенайнат, быстро выпрямляясь. На лицо экзарха вернулось знакомое суровое выражение. — Возвращайся в храм, завтра сражайся как должно, а сегодня нужно отдохнуть.

Корландриль медленно пошел назад к зданию храма под мрачной сенью деревьев, размышляя, почему экзарх выбрал это время, чтобы открыть правду об основании аспекта Жалящих Скорпионов. Когда огни храма погасли на ночь, он долго лежал, не смыкая глаз, и гадал, что принесет ему следующий день.

Он проснулся рано, взвинченный ночными размышлениями. Храм все еще окутывали сумерки, и он, быстро накинув свободную мантию, покинул свою одинокую спальню, стены которой словно давили на него. В сумраке, царившем снаружи, было довольно тихо, лишь зеленые жабы на болоте начинали подавать голос. Корландриль сделал глубокий вдох, влажность и жара стали для него уже привычными, хотя он был далек от того, чтобы считать окрестности своим домом.

Его мысли обратились к остальному Алайтоку, так всегда случалось, когда у него появлялось время для размышлений. О Тирианне он думал теперь отвлеченно, испытывая лишь умственный интерес. Сейчас она, наверное, идет Путем Провидицы. Хотя прошло совсем немного времени, всего лишь мгновение для жизни эльдара, тот миг, когда его гнев выплеснулся наружу из-за ее отказа, казался таким далеким. Это уже не важно. Он больше не боролся ни с Тирианной, ни с Арадрианом, и ни с каким другим эльдаром. Он боролся с самим собой.

Он совершенствовал тело и разум ради одного: убивать другие живые существа. От этой мысли он содрогнулся. Сегодня он встретится лицом к лицу с одним из воинов Смертельной Тени, но это не будет смертельная схватка. Это будет управляемо, дисциплинированно, ритуально. Не зная ничего о настоящей войне, он представлял ее себе как жуткий, несущий мучения и страх водоворот кровавых событий, который потребует от него мужества и действия. И в этой анархии битвы он будет убивать. Он не знал, когда это случится и как, но понимал, что так же, как он не стал истинным художником, пока не изваял первую статую, он не ступит по-настоящему на Путь Воина, пока не убьет своего первого врага.

Он не понимал, как заставит себя сделать это. Может, это не будет зависеть от него? Например, инстинктивная защита собственной жизни. Или это будет хладнокровное, преднамеренное убийство другого существа, которое ясновидцы и автархи назовут врагом алайтокцев?