Книга Расемон - ворота смерти - И. Дж. Паркер

Дома Акитаду ждал еще один неприятный разговор. Мать, которая еще не ложилась спать и ждала его, восприняла новость как личное оскорбление.

— Кто разорвал помолвку и почему? — резким тоном спросила она.

Сердце Акитады упало. Он сразу представил себе, какие проблемы возникнут, когда Тамако придет в их ложу на празднике Камо.

— Я слишком полагался на нашу дружбу, и это моя ошибка, — ответил он.

— Понятно. Значит, твое предложение отвергли. Какое оскорбление! Подумать только: мужчина из семьи Сугавара согласился взять за себя какую-то там Хирата! — Глаза матери сверкали гневом.

— Все было совсем не так! — возмутился Акитада. Страх за Тамако заставил его произнести следующие слова более резко: — И надеюсь, что завтра вы, матушка, и мои сестры отнесетесь к Тамако с должным уважением, какое подобает оказывать друзьям семьи.

Мать напряглась.

— С каких это пор ты берешь на себя смелость учить меня манерам?! Мой дед был прямым потомком императора Итоку, а я сама служила при дворе! Уж я-то знаю, как оказывать уважение гостям. Все. Можешь идти. А мне пора спать.

Следующее утро выдалось поистине великолепным. Праздник Камо, посвященный духу девы — хранительницы столицы, был еще и поводом для всех — знати и простолюдинов — радостно отметить последние дни весны. С утра пораньше Тора нанял высокую повозку, запряженную быками, и подогнал ее к самой веранде, чтобы дамы семьи Сугавара могли сесть в нее, не запачкав во дворе своих праздничных кимоно.

Первыми, прихорашиваясь на ходу и возбужденно щебеча, вышли сестры Акитады. Им еще не стукнуло двадцати, и они были загадкой для Акитады, прожившего многие годы вдали от дома. Он помнил их круглолицыми девчушками, бегавшими за ним по пятам, казалось, повсюду. Вернувшись в отчий дом, Акитада решил, что они выросли добродушными глупышками. Видя их сегодняшний восторг, он не сдержал улыбки. Заметив безрадостное выражение лица брата, девушки моментально притихли и молча забрались в экипаж.

Совсем иначе выглядел выход госпожи Сугавара. Она появилась на веранде в роскошном розовом платье китайского покроя, расшитом цветами пиона — когда-то оно было частью ее приданого, — но при виде простой плетеной повозки застыла в недоумении.

— Полагаешь, я поеду в этом? — ледяным тоном обратилась она к Акитаде. — Мы никогда не появлялись на людях в наемных повозках. Наш семейный экипаж с фамильным гербом всегда красовался на виду перед зрительской ложей.

— У нас давно нет собственного экипажа, матушка, — сухо заметил Акитада, теряя терпение.

— И, судя по всему, у моего сына давно нет друзей, которые одолжили бы ему свой, — ядовито возразила она.

Акитада подавил тяжкий вздох. Матушка была обижена, и ее следовало немного ублажить, поэтому Акитада мягко напомнил:

— Мои сестрицы так ждали этого события, а без вас, матушка, ни они, ни наша гостья не попадут на праздник.

Гордо вскинув голову, госпожа Сугавара села в экипаж, уже не протестуя.

Акитада сначала проводил семью и только потом направился к дому Хираты.

Теплая и ясная погода обещала превратить праздник Камо в настоящую сказку. Даже самым благородным, воспитанным в строгости девицам позволялось сегодня немного пококетничать с юношами, не навлекая на себя недовольства взыскательных наставников. Идя по городу, Акитада замечал повсюду юные парочки, спешившие к Первой улице, откуда должна была начаться торжественная процессия. Путь ее лежал от дворца императора к святилищу Камо, расположенному за городом. Они шли веселые и нарядные, волосы и шляпы украшали розы — традиционный символ девы Камо.

Акитада пожалел, что не нанял паланкин. До вчерашнего вечера он радостно предвкушал, как пройдется по улицам рядышком с Тамако в качестве ее признанного кавалера. Но теперь ситуация изменилась, а все носильщики паланкинов в городе были уже заняты.

Когда он прибыл в дом Хираты, Тамако уже ждала его. Сегодня она была необычайно красива. Пышное шелковое кимоно розово-красных тонов, постепенно переливавшихся в темно-зеленый, очень подходило к ее изящному утонченному облику. В руке она держала соломенную шляпку с вуалью, какие носили все женщины из знатных семей, выходя на люди, и ее блестящие черные волосы красиво оттеняли золотистую кожу лица. Акитада вспомнил, что Тамако много времени проводит на солнце, ухаживая за садом. Он восхищался ее здоровым и естественным цветом лица, хотя тот и не был в моде у дам. Их взгляды встретились, и они оба тут же отвели глаза.

— Доброе утро, Акитада. — Тамако учтиво поклонилась. — Очень хорошо, что ты пришел. Ты еще не раздумал взять меня с собой?

— Конечно, нет. — Его улыбка получилась вымученной. — Ты сегодня такая изящная и нарядная. Мне очень жаль, но я не нанял паланкин. Не возражаешь, если мы пройдемся пешком?

— Нет. Сегодня чудесный день. Пойдем?

В ивовой листве у них над головой завела трель птичка, цветущий сад играл всеми красками на утреннем солнце.

Акитада грустно кивнул. Они с Тамако еще никогда не разговаривали вот так, как чужие.

У самых ворот Тамако замешкалась и склонилась над земляным горшком, в котором стоял приготовленный заранее букет роз.

— Я не знала, какое у тебя будет кимоно, поэтому срезала несколько цветов разного цвета, — сказала она. — Кажется, эта белая будет очень хорошо смотреться. Как по-твоему?

— Да. И ты молодец, что вспомнила. Я-то совсем забыл о цветке.

— Брось! У меня же здесь целый сад!

Она прикрепила к его парадной шляпе веточку белых роз. Тамако была высокая, и сейчас их лица находились почти на одном уровне. Акитада не мог оторвать глаз от ее нежных губ, слегка приоткрытых от усердия, и от розового кончика языка, видневшегося из-за белых зубов. От одежды Тамако исходил тонкий аромат, и Акитада закрыл глаза. Внезапно щемящее отчаяние охватило его, и он поспешно отступил назад.

Потом наклонился, чтобы взять букетик розовых цветов для нее. Несколько мгновений Акитада смотрел на ее иссиня-черные блестящие волосы, перехваченные сзади широким шелковым бантом, затем растерянно спросил:

— Куда мне приколоть их?…

— Думаю, к поясу. Шляпка может испортить их. Давай я сама. — Она взяла из его дрожащих пальцев цветы и прикрепила их к поясу. Потом надела шляпку и расправила вуаль. — Все. Я готова.

По дороге они почти не разговаривали. Тамако лишь заметила, как хороша погода, и Акитада согласился с ней. Его преследовало настойчивое желание спросить у нее, почему она не может выйти за него замуж. Всю ночь он пролежал без сна, мучительно размышляя об этом. Нет ли у Тамако кого-то другого? От этого наиболее вероятного объяснения все в нем закипало от бессильного гнева. Впрочем, он сам виноват, что давно не попросил ее руки. С другой стороны, почему об этом не знает отец Тамако? А может, Акитада просто не нравится ей? Может, он слишком беден? Или слишком долговяз и неказист, и его вытянутое лицо с густыми нависшими бровями не кажется ей привлекательным? Идя рядом с Тамако, Акитада молча переживал свою беду.