Книга Этажи - Олег Сергеевич Савощик

тебя сейчас в голове черт-те что творится, сам такой был. Но я тебе так скажу: думать надо, когда стволом махать, а когда отсидеться. Да садись ты, тебе говорю.

Дима послушно опустился рядом.

– Вот сейчас я бы пожрал, – продолжил ликвидатор, доставая консервную банку из кармана. – Снизу прихватил, попробовать, ради чего вся суматоха. Будешь?

– Нет, спасибо.

Несмотря на пустой желудок, голод к Диме не шел.

– Я вот как думаю. – Лёша быстрым движением ножа вскрыл жестянку и тем же ножом принялся уплетать мясо. Уставшего бойца не смущали ни труба мусоропровода всего в паре метров, ни собственная вонь. – Вкуснотища! Зря отказываешься. Так вот, надо до распределителя все же дойти. А оттуда уже и до нашего килоблока доберемся, пропуска через КПП у меня есть. И не зыркай так, тварям тем уже досталось. Колись лучше, чего тебя к ним тянет?

Дима набрал воздуха в легкие, обдумывая ответ.

– Есть такое чувство… Сложно объяснить. Ложной защищенности, что ли. Человек может не успеть спрятаться от Самосбора, его могут зарезать в лифте за пару талонов, или он схватит пулю от ликвидато… от нас.

Лёша хмыкнул с набитым ртом.

– А то и хуже чего случится, прямо как здесь. И все это понимают умом, понимают – чтобы ты ни сделал, этого может оказаться недостаточно. Но думать об этом постоянно – невыносимо. И тогда появляется то самое чувство. Да, ложная защищенность, думаю да. Оно помогает нам всем надеяться на завтра и не просыпаться каждую ночь от кошмаров. Все эти ужасы – они есть, но там, далеко, с другими. Не с нами. Не с нашими близкими. Не со мной.

Дима замолчал, и Хохол посмотрел на него, ожидая продолжения, даже жевать перестал.

– Так вот, этого чувства у меня больше нет. Пока существуют те твари. Ведь если они могут принять любой облик, быть рядом, когда ты этого не знаешь… Теперь я боюсь, боюсь каждую минуту, и буду бояться, пока их всех не перебьют…

– Боишься, что тебя достанут?

– Боюсь не распознать. Снова. А в подвале труднее ошибиться.

– Лысый вон смог, – сказал Хохол, выскребывая из банки последние крохи. – Ну да что с него взять, пустая черепушка! Но я тебя понял. Скоро и с оборотнями порешаем, не боись, до своих бы добраться. Телефон удачно подвернулся. Кстати, как узнал?

Телефоны были редкостью на этажах, имели отдельное энергообеспечение и служили лишь для экстренной связи со Службой быта или ликвидационным Корпусом. И совсем уж редко линию проводили в жилую ячейку; например, в сто сорок седьмую, где глава семейства обеспечивал исправную работу реактора и должен был всегда быть на связи. Диме не пришлось даже выходить из квартиры, чтобы дозвониться чекисту.

Случайно найти телефон в незнакомой части Гигахрущевки приравнивалось к чуду. Но Дима словил себя на мысли, что совсем не удивился. Ни хранилищу внизу, ни той легкости, с которой удалось выбраться из подвала, ни даже знакомому коридору и пустой квартире с мертвецом. Словно знание об этом сидело глубоко внутри все это время, вело за собой.

– Не знаю.

– Ох, темнишь, – сказал Хохол и слизал с лезвия жир. – У меня на это чуйка, яичкам сразу щекотно становится.

Он вытянул руку и быстро пошевелил пальцами.

– Будто снизу кто-то шарики теребит, вот так. Я как увидел тебя там, внизу, сразу щекотать начало. Много хороших стрелков повидал, но то, что ты вытворил… Ладно, не буду пытать, я ведь и сам…

– Что?

– Ничего. Отлить схожу.

Дима посмотрел в спину Хохлу, который пристроился за мусоропроводом. Автомат предусмотрительный ликвидатор захватил с собой.

Он не слышал мелодии в той квартире. Не мог услышать. Потому что пела не слизь.

В дальнем конце коридора загорелись огни, быстро приближаясь.

– Лёша-а, – тихо позвал Дима и потянулся к своему Ералашу. Слишком медленно: рефлексы, внезапно проснувшиеся в подвале, так же внезапно исчезли.

– Руки в гору, сука! Не рыпайся! Руки, говорю! – Голос приглушенный, с хрипотцой, как из-под противогаза. – Выше!

Свет полдюжины фонариков приближался, резал глаза. Дима медленно отложил оружие, выполнил приказ.

– Ликвидационный Корпус, килоблок ГРЭМ четырнадцать ноль восемь дробь два, – крикнул он, оставаясь сидеть с поднятыми руками.

– Личный номер? – Его окружил стук сапог.

– Что?

– Откуда у тебя эта форма?

– Мужики, я такой же ликвидатор…

– Личный номер?

Дима не мог поднять головы, чтобы рассмотреть державших его на мушке, глаза слезились от света. Лишь покосился на мусоропровод, но Хохла там не было.

– Да какой номер-то?

– Где второй?

– Я один, – процедил Дима.

– Где второй?

– Вернулся вниз, я остался… Мужики, это какая-то ошибка! Я новичок ликвидационного Корпуса, мое первое задание…

– Личный номер, новичок. Последний раз спрашиваю.

– «Эс», ноль, «эс», «и».

Секундная пауза.

– Что?

– Попробовать стоило, – пробормотал Дима.

Когда по голове ударил приклад, свет погас.

IV

– Главко на линии. Кто это?

– Не важно, кто я. Важно, что вы, Олег Сергеевич, суете нос куда не следует.

– Послушай, «не важно». Ты понимаешь, с кем…

– Понимаю, коллега, понимаю. Поэтому прежде, чем вернуть вам людей в мешках, сначала решил позвонить.

– Ты мешаешь операции, которая согласована на самых верхах.

В трубке хихикнули.

– Эти ряженые-то согласованы? На каких таких «верхах» согласуют выдачу снаряжения ликвидационного Корпуса всякой швали?

Главко крепче сжал карандаш. Оставалось или блефовать до конца или договариваться. Официального распоряжения на разведку в подвале чекист так и не получил, и если кто-то свяжет с ним бойцов, которые сейчас стреляют ликвидаторов внизу из казенного оружия… Большой палец надавил сильнее, и обломок карандаша отлетел в стену.

– Хорошо. – Голос Олега Сергеевича оставался ровным. – Давай делиться. По моим данным, там хватит на всех.

– Вы не поняли, Олег. – В трубке продолжали улыбаться. – Склад под нашим килоблоком. Значит, теперь принадлежит нам. Ваши люди действуют неофициально. Отзовите их, или мы всех перестреляем, а о вашем самоуправстве доложим кому следует.

Чекист положил трубку и покрутил между пальцами вторую половинку карандаша. Достал из кармана перочинный ножик и принялся стругать податливую деревяшку над столом. «Теперь принадлежит нам» сказал звонивший весельчак. А значит, и там о подвале узнали совсем недавно.

Олег Сергеевич осмотрел идеально заточенный грифель, проверил пальцем остроту. Написал на бумаге «принадлежит НАМ» и рядом – «доложить куда следует». Если отбросить эмоции и промотать в голове разговор, можно уловить легкое противоречие в этих фразах. Чекист разделил их прямой линией. Представил, как его недавний собеседник мечется между двумя вариантами: выслужиться перед руководством, сдать Главко, а заодно и припасы из подвала, или без лишней шумихи присвоить все себе.

Сомнения, повторял про себя Олег Сергеевич, это яд. Кто сомневается – уже проиграл.

…Он вспоминал тот звонок в тесной прихожей единственной жилой квартиры на двести двадцать шестом этаже. Вспоминал и думал: чужие сомнения ему друзья, раз они выигрывают время.

Главко разулся, как того требовал хозяин, и ступил на мягкий ворс. Узкий коридор тонул в полумраке, из кухни тянуло чем-то непривычно резким, в носу защекотало. Стараясь не чихать, чекист открыл дверь дальней комнаты