Книга Месть – блюдо горячее - Николай Свечин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Далее. Еще более новый пулемет системы Сальватора-Дормуса, следующая загадка. Нельзя ли их спереть, проще говоря? И доставить в Россию. Но… – Полковник нахмурился. – Все довольно скверно, господа. У Двуединой монархии много военных новинок. Десятисантиметровые горные пушки «Шкода», лучшие в Европе. Бронеавтомобиль «Аустро-Даймлер» с двумя пулеметами. Двухместный биплан «В-1» фирмы Якоба Ленора. Мортира калибром тридцать с половиной сантиметров, на автомобильной тяге, тоже очень хорошая. Больше всего нам интересна сейчас их Дунайская флотилия. Когда они нападут на Сербию, ее мониторы станут главной военной силой на Саве и Дунае. А там тоже появились новые корабли, которых мы знаем только названия. «Эннс» и «Инн». Более современные, чем те, что имеются. А говорят, что заложены еще два, «Сава» и «Босна»! И опять не имеем о них сведений. Требуется взглянуть на них хоть одним глазом, Павел Алексеевич.
Лыков-Нефедьев опустил голову. Что толку, если он разглядит надстройки мониторов в бинокль? Надо достать чертежи или найти продажного унтер-офицера из флотилии.
Монкевиц прочитал его мысли и сказал:
– Ищите предателя, деньги мы найдем.
Деньги! Слово прозвучало, и теперь нахмурились уже все трое. Русская разведка только что лишилась сразу двух своих важных агентов в Австро-Венгрии. Полковник Редль, начальник штаба корпуса, стоящего в Праге, засыпался на пакете с наличными кронами, застрявшем на почте. За ним долго не приходили, почтовики вскрыли пакет, обнаружили пачку денег и сообщили в контрразведку. За отделением установили наблюдение, и Редль попался. Он попросил пистолет с одним патроном и тем избежал позора.
Почти сразу же провалился еще один полковник, Яндржек. Он служил в мобилизационном отделе Генерального штаба, продался русским и погорел на том, что стал неумеренно сорить деньгами. Во время обыска у него дома нашли записную книжку, куда изменник вписывал все полученные от Огенквара суммы. Яндржек был приговорен к пожизненной каторге. Уцелевшая агентура притихла.
– Когда начнется война и закроют границы – как мы будем сообщаться с сетью? – спросил Павел, обращаясь к обоим начальникам. – Это сейчас я просочусь как-нибудь с липовым паспортом. И то очень опасно. А тогда?
Самойло опять полез в папку:
– Насчет паспорта – вот он.
Монкевиц оживился и забрал документ себе:
– Впервые вижу такой. Это десятимесячный?
– Да, Николай Августович. Пробуем его впервые, надеемся, что все получится. А предложил штабс-капитан Лыков-Нефедьев.
Временные десятимесячные заграничные паспорта никогда еще не использовались военной разведкой, это было изобретение Павлуки. До сих пор русская агентура проникала на запад с помощью настоящих паспортов, которыми Огенквар снабжал градоначальник Петербурга. Такой документ стоил пятьсот рублей и выписывался на пять лет. Между тем большое количество рабочего люда каждую весну уезжало на сельскохозяйственные работы в Германию. Рабочие покупали себе десятимесячные временные паспорта, за которые платили всего тридцать рублей. И по ним пересекали границу. На обладателей подобных документов немецкие таможенники и пограничники смотрели с презрением и пропускали без досмотра. Что взять с голодранцев? Проезжая в очередной раз через Вержболово[40], штабс-капитан заметил это и запомнил. И вот сейчас он намеревался попробовать новую уловку.
Самойло извлек из своей бездонной папки еще несколько бумаг:
– А вот по этим документам Павел Алексеевич будет путешествовать дальше. Во-первых, прусский паспорт на имя Антона Вормсбехера. Затем его же доверенность от германского банка «Дисконто Гезельшафт» на проведение комиссионерских операций с ценными бумагами. Настоящая! «Дисконто Гезельшафт» сейчас ведет агрессивную политику, лезет в Боснию, Сербию, Болгарию и даже в Турцию. Его посредники снуют по всем Балканам…
– Но это опасно для Павла Алексеевича, – перебил полковника генерал. – Агенты где-нибудь да встретятся с ним – в гостинице, в ресторане, в вагоне поезда. И легко раскроют поддельного комиссионера.
– Мы предусмотрели возможность такой встречи, – парировал главный «австрияк» русской разведки. – Антон Вормсбехер существует на самом деле, и он имеет контракт с банком. Все время командировки штабс-капитана Лыкова-Нефедьева пруссак будет сидеть в Восточной Пруссии, где трудится управляющим юнкерского поместья. И получит от нас за это тысячу марок. А Павел Алексеевич действительно провернет несколько операций с бумагами. Станет посылать телеграммы в учетный комитет банка, требовать куртажные, вести переговоры… Никто не отличит его от обычного маклера.
Не дождавшись возражений от генерала, полковник с ловкостью фокусника извлек на свет новый документ:
– А это еще один паспорт, на всякий случай. Он тоже подлинный, выдан Венским магистратом на имя Карла Зомельта. К нему прилагается еще одна доверенность, на продажу выигрышных билетов от банкирского дома «Ландау».
– А… – начал было Монкевиц, но Самойло его опередил:
– Тут обычное дело, Николай Августович. Банкирский дом «Ландау» славится подобными фокусами. Люди размещают там свои средства на бессрочный депозит. Два раза в год идет розыгрыш, в Вене крутят барабан, выигрышные депозиты получают премию, об этом пишут в газетах, банк получает рекламу и новых вкладчиков… Когда-нибудь им не заплатят, а их вклады будут похищены владельцами банка. Но, пока этого не случилось, подобная деятельность станет хорошим прикрытием для Лыкова-Нефедьева. Он захватит с собой пятьдесят билетов и начнет ими приторговывать. Короче говоря… – Полковник сгреб все бумаги обратно в папку. – Павлу Алексеевичу придется несколько раз переменить личность. По десятимесячному русскому паспорту в Германию въедет поволжский немец, чтобы сажать капусту в Баварии. Оттуда в Вену заявится пруссак-маклер. А в Сербию проникнет уже австриец с выигрышными билетами. Это должно сбить ищеек полковника Урбанского со следа. Кстати, мы располагаем сведениями, что Урбанского скоро турнут с должности начальника Разведывательного бюро австрийского генштаба. В наказание за предательство Редля, которое он прошляпил.
– А кого на его место? – оживился Монкевиц.
– Полковника фон Граниловича.
– Это военный агент Австрии в Румынии, – пояснил Павел.
Генерал-майор обратился к штабс-капитану:
– Вам еще нужно посетить Будапешт. Вы сейчас единственный человек в Огенкваре, кому по силам объясниться с венгерцами.
Монкевиц имел в виду сложившуюся ситуацию. Еще недавно во всей русской армии не было ни одного офицера, знающего трудный в изучении мадьярский язык. В 1909 году полковник Батюшин, начальник Разведывательного отделения штаба Варшавского военного округа, сумел открыть при штабе курсы по его изучению. Их вел словак Ваянский. Павел Лыков-Нефедьев ухитрился факультативно изучить язык до такой степени, что мог
