Книга Возвращение в Тооредаан-2 - Егор Дмитриевич Чекрыгин

Медвежонок и до края земли, и до края моря! А дальше только Окиян, хотя, знающие люди говорили, что и у него край найти можно, коли плыть долго. Ну да, не об этом я. Приплыли мы, значит, к одному острову, зашли в порт, тут-то оу Наугхо нас с Хееку вызвал, да и говорит, что дескать, пора делом заняться. Раньше то у нас, дел почитай никаких и не было. Потому как мы, вроде как при морском ведомстве Бюро числились, и должны были на флоте измену пресекать. Да ить только, вроде бы никто изменять тут, сатрапу нашему не собирался. Имущества флотского не крал, и разговорчиков нехороших не вел, а коли и вел, то уж точно не при нас. Так нам и оставалось только что жрать да спать. Жратва правда поганая была, зато спать давали вволю. Ну да ни об том речь. …В общем, вызвал нас оу Наугхо наш, и говорит, что дескать, по его сведениям, именно на этом острове, оу Рж’коов с сестренкой нашего командира, после бегства и обосновался. И надо их найти, потому как это дело государственное. О том, что оу Рж’коов человек необычный, из всех его подчиненных тока мы двое знаем, потому-то он нас с собой и взял. Так что надо этот островок по быстренькому весь обежать, и парочку этих лиходеев сыскать. Обиды им чинить не велено. Потому как, надо нам Иигря обратно в Мооскаа выманить. Но это уже не наша забота. А наша заботы — поиски.

…Хе-хе… Такая видать судьба у меня — Иигря искать! Почитай уж скоро год будет, как мы первый раз на его след встали. И вот — снова по нему бежим. Так что, дело это уже почти привычное. Ну, и стали мы значит, по городишку тому шляться, да моего учителя выискивать. Хееку, как обычно, самое лучше дело досталось — по кабакам ходить. А я, значит, должен был улицы прочесывать, да знакомые лица выглядывать. Два дня ходил, и на второй — выглядел. — Сестрица нашего командира, собственной персоной! Я-то ее сразу узнал, сколько раз к ним в дом с поручениями бегал. Да и она, собой-то барышня видная, такую ни в одной толпе не пропустишь. Хотя, по мне так малость тощевата, я люблю, чтоб баба сдобная была, в теле. Только вот, вроде как и она меня узнала, потому как, росточка-то во мне не полвершка, и среди других людей, я обычно на голову возвышаюсь. Опять же — мундир даарской стражи, что на мне был. Полагаю, тут такие не часто встречаются. Так что увидела меня краля эта, да и шмыгнула куда-то в переулок, только пяточки и сверкнули. Я было за ней туда сунулся, ан ее уже и нету. Ну да — розыскное дело мне уже привычным стало. Разговорил пару молодушек с той же улицы, (парень-то я видный), вот они мне все и обсказали, и где живет, и с кем. И что муженек красавицы нашей, то есть — Иигрь, нынче в плаванье ушел, удихов бить. Оно и понятно, такой лихой оу, как он, во время войны на месте сидеть не станет. В общем — вернулся я на корабль. и обо всем командиру доложил. Пусть дальше сам думает, как ценного человека в Сатрапию возвращать.

Ну, на следующее утро мы уже вместе пошли, командирову родню навещать. …Хорошо Иигрь тут устроился, домик такой — справный, сад вокруг богатый. Меня в том саду сидеть и оставили, дескать — охраняй, чтобы кто чужой не вошел. Ну да, ясное дело, не при мне же благородным господам ругаться. А то, что ругаться будут, это по лицам видно было. И наш оу Наугхо, весь из себя как ночь хмурый был, да и сестрица его, нас у калитки встретившая, тоже радостью не блистала. В общем, — пошли они в дом ругаться, а через пару минут оттуда служанка вылетела, дескать — хозяйка велела тебя, служивый, винцом угостить, чтобы на жаре не сомлел. — Выходит, хозяева и ее выперли, чтобы всласть наругаться. Да только — выпернуть-то выпернули, а окна закрыть никто не догадался, а они по жаре-то, тока занавесочками прикрыты и были. Так что — все не все, а кой-чего до наших ушей долетало. Оу Наугхо наш — «Да как ты могла?», да «Даже не подумала о чести семьи! Ведь ты же благородная барышня…». И все такое. А она ему в ответ — «Рази я проклятая какая, чтобы мне в жизни счастья не видеть? Либо старой девой век куковать, либо за стариком с тоски выть». «Честь семьи, благородная барышня… Да я всю юность подругам-простым рыбачкам завидовала. Они и жили сытнее, и воли у них куда больше было. А то — это не смей, туда не ходи, тебе не пристало… Танцы на набережной со всякой голытьбой? — нельзя. Девичьи посиделки? — Невместно! С молодым парнем поговорить — урон чести. А потом и подруг не стало, потому как с простолюдинками мне дружить зазорно, а из благородных, сами со мной водиться не хотят. …На улице из себя благородную даму корчить приходится, а дома — сухой коркой давиться, да заплатки на единственное платье ставить, будто это обмануть кого может. А потом, ночи напролет о судьбинушке своей, в подушку слезы лить, чтоб никто не слышал. И все ради чего — ради чести семьи. …Нет уж, коли выпал мне шанс, немного своего счастья ухватить, уж я-то его упускать не собираюсь. Молодой, красивый, благородный, а главное — меня любит так, что все бросить готов и на край света бежать. На мое приданное и связи семьи, ему наплевать, ему я нужна. А что не богат, так уж лучше с любимым в нищете, чем с нелюбимым в богатстве. Я за него как за последнюю соломинку ухватилась, дышать от радости боялась, от всего мира спрятать хотела, чтобы только мой… А тут ты, нашел кому меня подороже сбагрить! Да Иигрь пока не особо богат и славен, но и не такой он у меня человек, чтобы где угодно карьеру не сделать. Его, куда не придет, сразу уважать и ценить начинают. …Так что даже не уговаривай, не вернусь я обратно!».

…У служанки-то, что рядом со мной на скамеечке сидела, от любопытства уши едва ли не на макушку вылезли, ровно у рыси горной. Ясное дело, ей про хозяйские дела все вызнать, да потом с кумушками потрепаться, охота. И когда голоса в