Книга Философия повседневных вещей, 2011 - Вячеслав Корнев

семи. Живые по сей день рок-музыканты, продолжающие стричь купоны со своей давнишней популярности тоже, с обывательской точки зрения, как-то подзадержались со смертью (представить себе только к всеобщему ужасу пятидесятилетнего Виктора Цоя или Александра Башлачева!). Герой «Записок из подполья» Достоевского прямо называет такой возраст «пошлым», «неприличным»:

Мне теперь сорок лет, а ведь сорок лет - это вся жизнь; ведь это самая глубокая старость. Дальше сорока лет жить неприлично, пошло, безнравственно! Кто живет дольше сорока лет, -отвечайте искренно, честно? Я вам скажу, кто живет: дураки и негодяи живут. Я всем старцам это в глаза скажу, всем этим почтенным старцам, всем этим сребровласым и благоухающим старцам! Всему свету в глаза скажу! Я имею право так говорить, потому что сам до шестидесяти лет доживу. До семидесяти лет проживу! До восьмидесяти лет проживу!.. Постойте! Дайте дух перевести...

И дело не в том, что по достижении такого «неприличного возраста» поэту или вообще человеку с нерастраченной совестью лучше застрелиться. Нет, вполне можно благополучно жить и далее, но при этом принимая на себя ответственность за каждый «лишний» год, наполненный очередными потеря-

123

ми, предательствами, трусливыми компромиссами. Каждый «сверхлимитный» год прибавляет тебе цинизма, малодушия, безверия. В этом смысле возраст действительно делает человека по-кьеркегоровски «бесконечно виновным», и настоящим актом морального мужества является признание вины целиком и полностью в качестве внутреннего, а не внешнего фактора.

Но характерно, что эта моя идея - сначала определить возраст через внешнее принуждение к вине и ответственности, а затем придать феномену вины черты внутренней закономерности - носила характер предустановки (да вообще напоминала философский аттракцион, эффектную конструкцию двойного парадокса). А это значит, что имела место все та же дистанционная запрограммированность моего сознания некими социальными агентами. Проблема вины за текущий возраст - это и моя личная проблема, явный результат психологического вытеснения. Но, рассуждая здраво, я не нахожу все же резонов для присоединения к хору осуждающих голосов - и, тех, для кого я еще молод, и тех, для кого стар. В моих снах, в эмоциях, в реакциях на внешние раздражители, в ощущении своего тела, в метаниях души я совершенно не обременяюсь возрастом. Возраста нет.

124

СЕКС

Секс - одно из самых популярных слов современного лексикона. Лаконичная форма и простое содержание превращают это означающее в элемент автоматической речи. Означающее «секс» сводится не к словам даже, а к картинкам, позам, сценам... Понятие «секс» и его производные - «сексуальность», «сексуальные отношения» - и пр. не подвергаются и малейшей рефлексии. Существуют работающие с этим явлением специалисты, но для сексолога, например, есть лишь конкретные проблемы лечения половых расстройств или их предупреждения путем «сексуального просвещения». Психолог поможет по части конкретных сексуальных стратегий и ментальной поддержки физического полового акта. Кстати, характерно, что для психолога нет не только теоретической трудности в осмыслении сексуальности, но нет и проблемы с рефлексией относительно самого психического (психология уникальна именно тем, что в ней давно уже не употребляется профильное понятие души; есть душевнобольные, но нет нормальной душевной жизни, души, душевного и тем паче духовного). Наконец, модельеры, маркетологи, стилисты и авторы модных журналов учат определенным приемам сексуальной репрезентации, адресованным конкретно домохозяйкам,

125

бизнес-леди, студентам, молодым, пожилым, разведенным и др. В таком случае секс отождествляется с концепцией социальной успешности и реализованности, результатом которой становятся карьерная подвижка, удачный брак, физическая разрядка, сохранение здоровья и т. п.

В словарях и энциклопедиях секс определяется довольно лапидарно, примерно как «деятельность особи, направленная на реализацию инстинкта размножения, продолжения рода» (цитата из «Википедии»), что можно считать феноменально неточным или вообще неверным по существу определением. Ведь сегодня секс существует именно вне половой необходимости, как чистая потребительская или даже идеологическая рациональность. Сексуальность - это, для примера, эффективная стратегия продвижения товаров или политика разрушения традиционных и консервативных обществ методом предъявления им соблазнительного запретного плода. Латинское sexus («пол») означает разделение, и этот этимологический корень интереснее современного значения слова «секс», особенно если вспомнить старую максиму «разделяй и властвуй». Даже в пресловутой «Википедии» в статье «Секс» подробно выделяются социальные функции коитуса, к числу которых относят:

релаксацию (разрядки полового возбуждения); рекреацию, или игровые аспекты секса; проявление любви, коммуникацию; самоутверждение; познание, удовлетворение сексуального любопытства; поддержание определенного ритуала; улучшение физического и эмоционального состояния и повышение уровня трудоспособности; религиозную или мистическую практику; получение материальных выгод (проституция, брак по расчету); демонстрацию превосходства над партнером и его унижения; получение информации; контроль над людьми; получение

126

СЕКС

компромата с целью последующего шантажа; ломание психики

объектов; подсаживание на наркотики.50

Удивительный парадокс нашего времени (который объясняют Ролан Барт и Жан Бодрийяр) состоит в том, что общество эпохи после сексуальной революции фактически асексуально. Повсеместная реклама секса обеспечивает своеобразное алиби его существования, но скрывает тот факт, что реальный, не рационализированный, не показной, не товарный секс пора заносить в книгу исчезающих редкостей. Так, Бодрийяр видит значение порнографии в наивной попытке доказать, что «где-то все-таки существует подлинный секс»51. Впрочем, именно порнографические фильмы окончательно превращают сексуальные отношения в маргинальное явление современной культуры, поскольку доводят до краха это (видимое и во всех прочих формах) расщепление секса на физическую и социальную составляющие. Дело здесь в том, что, будучи когда-то разделением полов, sexus выродился в разделение на чистую физиологию и асексуальную культуру, в которой даже допускаемые официально формы сексуальных отношений становятся на деле лишь симулякром истинного секса.

Последнее можно легко понять на примере так называемых эротических фильмов, показываемых в урочное время на общедоступных телевизионных каналах. Актеры-мужчины там, как правило, символически лишены пениса (камера намеренно выбирает ракурс, в котором этот необходимый для коитуса инструмент зрителю не виден), сам половой акт выглядит скорее петтингом, а его смехотворная длительность (около пяти минут и менее) и сценическая постановка отличаются таким дежурным официозом, пуританизмом и бедностью фантазии, что убивают все общее впечатление от разыгрываемой сцены. В фильме «Киногид извращенца» (The Pervert’s Guide to Cinema, режиссер Софи Файнс, 2006) Славой Жижек сводит эту ситуацию к следующей дилемме: либо мы можем видеть все, но слова и вся символическая поддержка сексуальной сцены превращаются в нелепую проформу (как преамбула полового акта в порнофильмах, в которой не имеющие и минимальных актерских данных исполнители с натугой отыгрывают сцену визита врача, водопроводчика, чистильщика бассейна. ), либо мы можем слышать, понимать, участвовать в символическом обмене на тему сексуального, но только тогда вторжение