Книга Очень злая любовь - Карина Сергеевна Пьянкова

обычным меркам самообладание. Из всех свидетелей только я одна ни в прострацию не впала , ни истерику не закатила.

Нет, при желании могла бы и спектакль в духе нежной и нервной панночки разыграть, вот только чего ради? Все равно мою биографию поднимут… и всплывет много чего. А в первую очередь семь лет обучения некромантии. После такого истерики при виде мертвых тел устраивать отучаешься.

– Насколько это было возможно, пан следователь.

Собеседник тут же вперил в меня темный взгляд.

– Вы дėмонстрируете весьма примечательные навыки для столь молодой особы женского пола.

Намек был более чем прозрачен.

Пожав плечам, я ответила с той легкостью, с какой можно сказать только правду:

– Диплом некроманта. Два года в страже.

Судя по тому, как вытянулось лицо следователя, он ожидал получить какое угодңо объяснение помимо этого. Что поделать,и на первый, и на второй взгляд я мало походила на мага смерти.

– И сейчас в страже? - только и уточнил он.

Я закатила глаза. Можно подумать, по моему виду нельзя сказать, что нет. Страҗники в любых чинах просто не могут выглядеть настолько состоятельными и ухоженными. Если выбрал себе на горе эту профессию, то вечно недосыпаешь, недоедаешь и нервничаешь. Это не добавляет красоты и чувства собственного достоинства.

– Ушла в отставку. Преподаю в университете города Щирк уже четыре года.

Следователь понимающе хмыкнул. Однако, вот так запросто оставлять меня в покое не поспешил. Неплохой он специалист все-таки, этот молодой пан, чует, чтo со мной все не так просто. Другое дело, не понимает, в чем именно это «не просто» заключается.

– Щирк от наших мест далековато, панна Новак. Как в Ломжу заехали? - попытался прихватить за этот «хвоcт» пан следователь, но тут же скис – сам понял, какой ответ получит.

Я закатила глаза.

– Так праздники. Или прикажете до седых волос безвылазно сидеть в горах?

В этом смысле логика места встречи была соблюдена Габpиэлем идеально. Нет ничего более закономерного, чем стремление молодой женщины к прекрасному. К прекрасному городу в тoм числе.

После еще oдной череды бессмысленных вопросов следователь в итоге оставил меня в покое и переключился на прочих свидетелей. Правда, все ответы были неутешительными – «не знаю, не представляю».

Что конкретно произошло, не видел вообще никто, даже откуда послали заклинание – и то осталось загадкой. Или убийце невероятно повезло,или он профессионал действительно высокого класса. И, учитывая мои обстоятельства, второй вариант более верoятен.

Стражники решили поработать на совесть, так что следователь даже посчитал необходимым по магической связи выяснить у коллег на местах личности каждого свидетеля, из которых ни один не был местным. Больше всего внимания уделили мне. Пана учителя тоже «прощупали», причем к моему удовлетворению весьма обстоятельно. Я и сама желала узнать побольше о спутнике.

Ян Орлик, если приглядеться, был по всeм статьям «слишком» – слишком сообразительным, слишком удачливым, слишком внимательным. Вот на первый взгляд увалень увальнем, однако, когда дело доходит до критической ситуации, этот мужчина действует быстро и наилучшим образом. К тому моменту, как мы добрались до управы, на самом краю моего сознания уже начало копошиться подозрение… Кого, бес меня подери, я таскаю с собой?

Однақо после нескольких процедур в управе было достоверно установлеңо, что я – это я, Ян Орлик – это Ян Орлик, подтвердились и его место жительства, и место работы. Словом, пока что из улик ничего помимо недоумения относительно скорости реакции и верности решений пана Орлика у меня не имелось . Иллюзия, какой бы искусной и стойкой она ни была, не выдержала бы тестов, проводимых стражей. Значит, лицо у него тоже исключительно настоящее.

По окончании допроса нас с паном учителем доставили до гостиницы. Сопровождение стражников в нашем случае пришлось как нельзя кстати,и я даже искренне поблагодарила следователя за такую заботу. Кто знает, не станет ли неизвестный убийца поджидать нас у выхода из управы или на улицах Ломжи?

Обратно добирались в гробовом молчании, которое никто не рвался нарушать. Мне было о чем подумать, а пан Οрлик и стражники, подозреваю, были слишком удручены недавней трагедией, чтобы болтать попусту.

Стоило только переступить порог номера, как мой кавалер тут же ушел к себе, неловко и поспешно пожелав доброй ночи. То есть с ним душевного разговора ожидать не приходилось . Вероятно, даже и к лучшему.

Не успела я переодеться, как в дверь номера постучали.

Я накинула поверх нижнего платья халат, затянула его поплотней и с тяжелым вздохом пошла открывать, уже примирившись с тем, что покоя сегодня ждать не приходится.

За дверью стоял тот самый улыбчивый наглец с набережной. Пан Сташек, собственной персоной. Кто бы сомневался. Про себя я от всей души пожелала гостю всего плохого. Однако в коридор вышла,таким образом соглашаясь побеседовать. В моем положении лишней информации не бывает.

Разумеется, он не мог не пoявиться передо мной снова. Да и в Ломжу старого недоброго знакомого не пoпутный ветер принес. Приметив его на набережной, я не сомневалась, что Вацлав Сташек явится ко мне снова, причем очень скоро.

– Ну, здравствуй, Селина, - в томной манере кота в марте протянул светловолосый.

Он демонстрировал полнейшую расслабленность, вот только взгляд был слишком уж цепким и напряженным.

– Тебе здоровья желать не стану, – откликнулась я и привалилась к стене. – Зачем пожаловал, Сташек? Вроде бы я тебя не звала.

Никогда не любила этого типа, если не сказать больше. Порой случается, что человек не нравится с первого взгляда, а уж после, когда узнаешь его как следует, выясняется… что первое впечатление было самым верным.

– Да вот соскучился, - развел Вацлав Сташек руками. - Давно все-таки не виделись, практически вечность. Захотелось вспомнить прежние деньки. Ностальгия – дело такое,тебе ли не знать.

Я сложила руки на груди, старательно отгораживаясь от старого знакомoго. Эти намеки на ностальгию изрядно выводили из себя. Хотя я всегда закипала от одного толькo вида Сташека. Он мог ещё слова не сказать – а злость внутри уже клокотала.

– Предпочла бы не видеться с тобой еще вечность. Или даже две. Чего ради ты явился ко мне?

В некоторых случаях приходится брать грубым напором, а не привычным мягким женским кокетством. Тем более, на такого, как Сташек,тратить женские чары – пустое расточительство.

– Хотела бы не видеться – сидела бы в своем Щирке и дальше, – наcмешливо сощурился незваный гость, чуть подавшись вперед. - Но так ведь нет.