Книга Злость - Питер Ньюман

Протез разделен на две части, его внутренние механизмы разбросаны по столу. На место сенсоров и моторов Массасси устанавливает красивое резное стекло.

Уже несколько месяцев как она не принимает лекарства, и по мере того, как у нее проясняется сознание, начинают обрисовываться и жизненные трудности.

За ней пришли вскоре после того, как она покинула больницу. Хотели, чтобы она вернулась к работе. Чтобы заплатила за лечение. Чтобы исчезла.

Разумеется, они этого не говорили, но она знала. В глазах читалась неопровержимая правда – та, что была видна только ей. Своей серебряной рукой она коснулась их лиц – и ее оставили в покое.

Затем послали новых людей, с новыми вопросами – их она тоже спровадила.

В третий раз к ней пришли с транквилизаторами и взрывчаткой. Эти даже не потрудились задать вопросы.

Массасси забрала их оружие, заставила вернуться к хозяевам и доложить, что она мертва.

Через неделю в ее жилье определили нового человека. Его зовут Инса. После первой встречи Инса больше не видит Массасси и даже не задается вопросом, почему он спит на ящиках в кладовке и готовит на двоих. Контекстная реклама отслеживает изменения в его потребительских привычках и подсовывает соблазнительные картинки новейших инструментов и ме́хов. Внезапно он ловит себя за их покупкой.

Инса не возражает. Он счастлив в своем новом доме, рад новым вещам, которые покупает на последние сбережения, даже несмотря на то, что сам он ими пользоваться не будет.

Пространство захламляется, в основном – ненужными деталями, оставшимися после переоборудования важнейших частей механизмов. Массасси сидит в центре бардака и непрерывно работает. По мере изменения настроек и добавления к протезу новых параметров, ее серебряная рука медленно тает, как счастливое воспоминание.

Иногда Массасси отвлекается и любуется рукой, и тогда рука обретает четкие, острые, как лазер, очертания. Но с каждым разом на лбу выступает все больше пота, и с каждым разом, когда она возвращается к работе, рука исчезает все быстрее.

Всю ночь она работает на чистом упрямстве. Не разрешает себе принимать лекарства, какой бы заманчивой ни была эта мысль.

Когда протез готов, она аккуратно кладет свою серебряную руку рядом с одной из его частей. Линзы и зеркала захватывают, фокусируют и удерживают свет. Довольная, она прилаживает вторую часть протеза и скрепляет его жидким огнем. Это не замена руки – это ножны, вторая кожа. Первоначальная никогда по-настоящему не исчезала.

Сущностные пальцы изгибаются и растягиваются, заполняя искусственное жилье. Она тестирует новую руку на подвижность, крутит кулаком, вращает плечом.

При каждом движении проверяет шарниры, пытается обнаружить утечку сущности. Тщетно. Страх исчезает и уступает место переутомлению.

Массасси поддается и заваливается спать прямо в углу.

Просыпается она в хорошем настроении. Теперь она контролирует руку, она свободна. Отныне мир – ее игрушка, и ей не терпится начать игру. Она машет Инсе и направляется к двери.

Он не видит прощального жеста и никак не отвечает.

Она останавливается у двери, поворачивается и идет к бледному мужчине. Пальцы с металлическими наконечниками устремляются к его лицу, на ее ладони открывается зрачок. Серебряный свет падает мужчине на лицо, возвращая его выражению осмысленность.

– Прощай, Инса, – произносит она.

– Прощай, – улыбнувшись, отвечает он, уверенный, что где-то ее видел.

Давно она не была на улице. Над горизонтом, как всегда, туманная дымка, но над ней она видит искажение, небесную складку, как если бы сверху давило что-то тяжелое, пытаясь прорваться наружу. Видит угол преломления, догадывается о его примерном направлении.

Ее охватывает дрожь, и, по наитию, она направляется в другую сторону.

Глава восьмая

Полный ненависти, глаз поворачивается налево, направо, сужается. По обеим сторонам его огибает конечность из живой воды, оскверненная и голодная. Она извивается, чтобы оказаться от меча как можно дальше, и пытается добраться до более аппетитной девочки, к которой меч и прикреплен.

Расправляются серебряные крылья и резким движением отрезают тянущиеся капли.

Конечность сворачивается, дымится, а на обрубке танцуют голубые всполохи, угрожая воспламениться.

Освободившись, Веспер жадно глотает воздух. Она вытаскивает пистолет из кармана и крутит головой, готовясь к новым опасностям.

Они не заставляют себя ждать. Злая тьма снаружи сдавливает и гнет металл цилиндра. Из каждой новой трещины внутрь заливается все больше воды, которая тут же принимает все более устрашающие формы. Сформировавшись, они ползут к пассажирам, выискивая прорехи в броне.

Веспер стреляет, направляя пистолет на трещины в корпусе и стремясь запечатать дыры лазером. После того как каждая щель запаяна, водяная конечность оказывается отрезанной от своего создателя и, извиваясь, разливается по полу.

Темнота снаружи пульсирует от боли и гнева, а цилиндр сотрясается так сильно, что скрипит металл. Затем раздается резкий вопль, глухой удар, и внезапно цилиндр начинает двигаться.

Непроглядная черная тьма сменяется зеленоватым сумраком, чужеродные воды – всего лишь оскверненным океаном. За цилиндром тянутся огромные воздушные пузыри, и океан успокаивается.

Веспер откладывает пистолет и наклоняется, чтобы взять козленка на руки. Теперь, когда цилиндр частично открыт, двигаться легче. Не подозревая об опасности, козленок уютно храпит, а на его губах синеет яркий пигмент обезболивающих капсул.

Она растирает толстый слой герметика с живота козленка по всему его телу. Жирно намазывает на голову, создавая незатейливый шлем.

Другой рукой хватает Диаду за запястье, снова пытается ее добудиться, но словам не пробиться сквозь наркотическое забытье.

Так как руки у Веспер заняты, она ногами отталкивает две половины цилиндра друг от друга. Неясно, почему он открывается – может быть, такая возможность заложена в конструкции, а может, ей просто повезло. Как бы то ни было, это не важно. Она отталкивается и выплывает в открытые воды. После жуткой тесноты внезапный простор парализует.

Маска на лице Веспер автоматически фильтрует воздух, а забрало Диады герметизируется в целях сохранения кислорода. Козленок, ничего не ведая, по-прежнему спит.

Веспер начинает плыть, но в темноте можно лишь догадываться, где верх, где низ.

Ноги бьют по воде в поисках дна. Но сила и энергия ребенка не могут противостоять весу бронированной Диады и спящего козленка, вместе взятых.