Книга Снимать штаны и бегать - Александр Ивченко

– Например?

– Например, по донесениям с полей вчера в сквере за Домом Офицеров очень чувствительно, но совсем незаслуженно обижали наших расклейщиков. Их заставили голыми руками обрывать уже наклеенные листовки. А то, что расклеить еще не удалось, было цинично отобрано. Есть информация, что эти нехорошие парни трудятся в бригадах зачистки Вячеслава Дрисвятова. Они ежедневно освобождают почтовые ящики и информационные стенды от нашей агитации. Оплата осуществляется по сдельно-премиальной системе за каждый сорванный «скальп». Тем же, но уже забесплатно, занимаются дрессированные пенсионеры госпожи Хохловцевой. Тебе не кажется, что конкуренты начинают грубить?

Василий сделал кислую мину, приподнял очки и вдумчиво почесал левый глаз.

– Или, например, что ты мне скажешь по поводу вот этого? – продолжил Голомёдов, взяв со стола анонимное письмо:

– «морГ дорос до степи СЛАВа ежам»

Василий потянулся к листку, посмотрел его на свет, поднес вплотную к глазам, потом зачем-то понюхал и вернул Кириллу.

– А что тут долго думать? Тушкиных рук дело.

– Зионида?! С чего ты взял? – опешил Кирилл.

– Элементарно, – вздохнул Василий. – Во-первых, письмо подбросили в приемную Харитоши. Наша Зинаида Леонидовна имеет туда доступ – она свежие газеты ему по утрам приносит. Во-вторых, парфюм. Сложный коктейль запахов: смесь детского крема, жидкого мыла, туалетной воды, дезодоранта и духов. Аромат удушающий, а потому вполне узнаваемый.

Лично для меня и этого достаточно.

– Тоже мне, Шерлок Холмс!

– Хорошо. Есть и другие улики. Посмотри на буквы. Шрифты – «Славинского вестника». Все буквы вырезаны с первой полосы номера за сентябрь прошлого года. А точнее – с «шапки». Но самое интересное, что экземпляр газеты взят в нашей пресс-службе.

Кирилл удивленно открыл рот.

– Откуда ты знаешь?

Василий взял в руки свежий экземпляр газеты, обвел карандашом «СЛАВИНСКИЙ ВЕСТНИК. Городской еженедельник самой полезной информации», и потом, прочерчивая сноски от нужных букв, вывел на полях: «морГ дорос до степи СЛАВа ежам».

– А почему ты решил, что это номер именно за сентябрь прошлого года, а не вчерашний? И что взят он в нашей пресс-службе?

Василий хмыкнул и объяснил учительским тоном:

– Во-первых, вчерашний номер лежит перед тобой на столе. Во-вторых, газетная бумага уже успела пожелтеть. Значит, газета старая. А в-третьих… В-третьих, я сам дал ей этот номер за сентябрь прошлого года.

– Зачем?!

– Она попалась мне на глаза.

– Газета?

– Зинаида Леонидовна. Понимаешь, она сидела и ровным счетом ничего не делала. А я поручил ей особое задание. Сказал, что Харитон Ильич проводит тест на креативное мышление для своих сотрудников. Задача теста предельно проста: составить связный текст, используя только буквы газетной «шапки». Я подумал, что это занятие ее увлечет и послужит на пользу, как гимнастика для ума. Жалко, что я опять не принял в расчет ее исполнительность. Кто ж знал, что она поспешит первой подбросить на стол Харитону Ильичу свой выполненный тест?

– И что ее фантазия имеет такие ограниченно-причудливые формы… Однако! Зато я теперь понял, откуда она узнала слово «креативно». А ты, Василий, тоже ведь ее отшлепал!

Василий вздохнул и сказал тихо:

– Мне было скучно.

– А давай-ка ты найдешь своим способностям более достойное применение. Тебе не кажется, что пора бы уже поближе познакомится с госпожой Хохловцевой и Славиком Дрисвятовым? По-моему, они начинают путаться у нас под ногами.

Василий безразлично покачал головой, словно размахивая воображаемым хвостом, и ответил:

– Иду вымачивать розги…

Глава 7. Оппозиция меняет позиции

Отец Геннадий недовольно крякнул, осознав, что перемножить в уме двенадцать на восемь с половиной – выше его сил. Эта неудача едва не расстроила торжественный хор, который звучал в душе отца Геннадия после вчерашней встречи с самим Харитоном Ильичом, не умолкая ни на минуту. Полночи батюшка ворочался с боку на бок, на разные лады прикидывая, какие выгоды сулит ему предложение Харитона Ильича. Его мысленному взору рисовались заново оштукатуренные стены церкви в Беспутной Слободе и позолота на куполах. Видел он обширную паству, жадно внимающую словам его проповеди, видел телекамеры, направленные на него. Видел крестный ход и заупокойную службу по павшим героям. Видел себя, приглашенным в Епархию, скромно склонившим голову пред Владыкой, который, несомненно, будет хвалить его за активную деятельность. Во сне образы путались, и иногда из радужной круговерти вырывались то новые блестящие колокола, отлитые по заказу раба Божьего Харитона, то новый блестящий автомобиль, который можно было б купить по знакомству с большой скидкой, то черные старушки с преданными мышиными глазами, и мятые купюры в их сухоньких лапках. Одно из центральных мест в грезах занимал новый золоченый алтарь. Весь день батюшка, то, закружившись в мирской суете, то, отдавшись церковному служению, пытался на ходу высчитать его примерную площадь, но при каждой попытке умножить высоту потолков на ширину пола ум святого отца заходил за его же разум.

На вечернюю службу отец Геннадий явился озабоченным. Он торопливо прошествовал мимо двух десятков своих престарелых прихожанок и с досадой подумал о том, что для предстоящих великих дел его приход явно маловат. Службу он провел как-то автоматически и немного рассеяно. По ее окончании батюшка совсем уж было направился к выходу, небрежно благословляя свою немногочисленную паству, как вдруг церковные двери со скрипом распахнулись, и в них хлынула толпа. Незнакомые старушки на ходу повязывали платочки. Мужчины шли особой стайкой, смущенно крякая, стаскивая картузы и размашисто крестясь. В минуту церковь наполнилась народом. Здесь было сто, а, может, и все двести человек. Последним вошел Василий. Он подмигнул отцу Геннадию, сложил руки на груди и привалился плечом к дверному косяку. От удивления в голове батюшки что-то щелкнуло, отчего длинна и ширина будущего алтаря как-то сами собой перемножились. Отец Геннадий тихо засмеялся и произнес:

– Сто два…

В этот миг он понял, что схема начала работать даже быстрее, чем он ожидал, и испытал подлинное вдохновение.

– Братья и сестры! – воскликнул он воодушевленно. – Всякий христианин избран быть с Господом непрестанною памятью о Нем и сознанием Его вездеприсутствия, проповеданием, и исполнением Его заповедей, и готовностью исповедать веру свою в Него.

– Говорит как по-писанному! – прошептала беззубым ртом старушка в кумачовом платке.

– И то! Ничего не понять! Башковитый тут батюшка! – восхитилась ее соседка шуршащим шепотом.

– Раб Божий, Отчизны славный сын, воитель Лев Бубнеев, на земле нашей почивший, здесь и упокоен был, неизреченно сподобясь через то к нашей вечной по нем памяти!