Книга Король гоблинов - Кара Барбьери

* * *

На вторую ночь мы оба принялись мрачно собираться в предстоящее путешествие. Я облачилась в кожаную охотничью одежду, которая казалась слегка поношенной, но отлично сидела, затем натянула сапоги, тоже сшитые по моей мерке. Под выкрашенной в черный цвет курткой имелось и несколько слоев теплых хлопковых туник, призванных защитить от холода. На обеих кистях красовались защитные кожаные перчатки для стрельбы из лука. На рабочей руке поверх пальцев и поверх тыльной стороны ладони они были усилены полосками металла, прикрепленными на толстых нитях, чтобы не стеснять движения, и доходили до самых краг. Другую же покрывали более распространенные стальные чешуйки, не мешавшие сгибать пальцы, но способные при этом выдержать удар меча.

На бедре висели два боевых топора – подарок Розамунда. Также к поясу крепился колчан со стрелами, а лук я перебросила поперек груди за спину.

Сорен тоже закреплял на теле оружие: рассовывал кинжалы и метательные ножи в потайные отделы кожаного охотничьего наряда. По клинку скрылось в каждой из краг, еще один отправился в ножны на лодыжке, а самый большой остался открыто висеть на ремне. Затем гоблин застегнул поверх куртки перевязь с мечами, так что обе рукоятки виднелись из-за головы. Напоследок он закрепил колчан и повесил на плечо длинный ростовой лук.

– Собираешься стрелять? – с удивлением прокомментировала я последнее оружие.

– Решил взять на всякий случай, – фыркнул Сорен. – Мы оба прекрасно знаем, что с луком ты обращаешься намного лучше меня. Я же его ношу в основном для вида. Зрение лучше не становится, как понимаешь. – Он помахал рукой перед глазами. – Конечно, таскать с собой то, что не планируешь использовать, несколько неудобно, но мы не представляем, с чем столкнемся. Так что я предпочту не рисковать и не намекать, что король гоблинов – плохой стрелок.

– Если тебя это утешит, я считаю твои глаза потрясающе красивыми.

– Вот только пользы от них… – С намеком на улыбку покачал головой Сорен. – Отчасти поэтому я так и скучаю по дому. Там солнце высоко поднималось над горизонтом лишь неделю в году, в середине лета. – На его лице появилось мечтательное выражение.

– Ага, и эту неделю ты обычно отсиживался в поместье, потому что снаружи было так светло, что глаза слезились, а кожа обгорала на солнце, – напомнила я. – А мне приходилось терпеть твое бесконечное ворчание.

– Но затем снова воцарялась благословенная темнота, и освещение днем становилось рассеянным, так что можно было не закрывать плащом каждый участок тела, – Сорен тоже погрузился в воспоминания. – Я так скучаю по поместью. Здесь, впрочем, тоже неплохо. Дворец хотя бы не расположен на юге, где вырос Сеппо. Но все равно для меня днем слишком ярко, чтобы прицельно стрелять.

Я кивнула, осматриваясь по сторонам, разглядывая мраморные стены, покрытые искусной резьбой камни, стрельчатые арки и высокие потолки. На ум пришли сотни секретных проходов, которые могли привести к обрыву или смертельной ловушке, так что неприятные сюрпризы подстерегали незваных гостей на каждом шагу. Великолепный дворец был по-своему красив, хоть и в гоблинском, опасном стиле, но я скучала по небольшому уединенному поместью Сорена на дальнем севере. Прежнее жилище, построенное из необработанного камня и дерева, могло показаться холодным и спартанским по сравнению с величественным королевским дворцом, но только там в последние сто лет я чувствовала себя как дома.

– Мне тоже не хватает прежней жизни, – тихо призналась я.

– Правда? – Сорен удивленно изогнул бровь, аккуратно засовывая очередное лезвие в скрытые в сапоге ножны. – Мне казалось, что воспоминания… – Он замолчал.

– Худшие воспоминания я приобрела не под крышей поместья, – покачала я головой. – И даже во время Охоты твоя защита хранила меня от самых неприятных ситуаций.

– Точно, – с лукавым блеском в глазах откликнулся Сорен. – Только ты пробыла в рабстве сто лет, прежде чем я набрался храбрости все рассказать.

Прошла пара секунд, прежде чем я осознала, что он говорит с сарказмом. Обычно подобные попытки проходили неудачно либо не в тему, однако иногда попадали в самое яблочко, вот как сейчас.

– Ну да, – согласилась я. – Насчет этого ты по-королевски сел в лужу. Но мы оба оставили тот случай позади. И сейчас наши отношения сильно изменились.

Сорен кивнул, засовывая последний метательный нож в другой сапог. Вместе с боевым топором, висевшим на бедре, я насчитала всего девять клинков. В обычных обстоятельствах такое количество оружия можно было бы назвать перестраховкой, даже для гоблина. Но мы не представляли, чего ожидать от предстоящего похода, а потому следовало подготовиться тщательно.

– И все равно иногда мне так стыдно за некоторые прошлые поступки, что хочется забраться в горячий источник и лежать там, пока не смоются все грехи. – В этот раз голос Сорена звучал абсолютно серьезно.

– Меня тоже сложно назвать идеальной, – вздохнула я. – Даже если учитывать лишь жизнь до Пермафроста. Так что тебе пришлось бы подвинуться в том источнике.

– Нас спасает только то, что здесь, в отличие от северных земель, не бьют горячие ключи. – На лице собеседника вновь промелькнуло тоскливое выражение.

– Не слишком расстраивайся по этому поводу, – произнесла я. – Диаваль как-то упомянула, что умеет насылать фантомную боль от любого вида смерти, не убивая при этом на самом деле. Так что ты в любой момент можешь воспользоваться этим любезным предложением.

– Твоя наставница по магии приводит меня в ужас, – без намека на улыбку сообщил Сорен.

– Она приводит в ужас всех, кроме самой себя, – отмахнулась я.

– Ты выглядишь напряженной. Помочь? – предложил он.

– Как? – вздохнула я, не испытывая никакого желания отправляться в опасное путешествие. Сорен тоже не выглядел горящим энтузиазмом. – Я не…

Тут жесткие пальцы с силой пробежались по шее вверх к голове. По позвоночнику прокатилась волна боли. Я открыла рот, чтобы накричать на бестолкового гоблина, вообразившего себя целителем, но тут обнаружила, что кровь в висках перестала стучать, а мучившая меня мигрень исчезла.

То же самое Сорен проделал и с плечами: не слишком ласково размял затекшие мышцы, заставив меня пару раз выругаться, но напряжение после этого ушло.

Его прикосновения причиняли болезненное удовольствие. Болезненное из-за пальцев, впивавшихся в сведенные части тела, а удовольствие – когда к оставленным в покое мускулам приливали новые силы.

Я и не предполагала, что так сильно напрягала мышцы, и позволила себе окончательно расслабиться под прикосновениями пальцев Сорена. Они казались такими глубоко личными, что по спине пробежали мурашки. Глаза постепенно начали закрываться.

Я стряхнула с себя дремоту, когда Сорен остановился, тряся обожженными руками.

Даже на короля гоблинов и оленя распространялись древние правила Пермафроста: запрет на любую созидательную деятельность, не направленную на охоту или сражение. Должна добавить, что сейчас особенно сожалела об этом законе, потому что после прикосновений Сорена мышцы шеи и плеч казались подтаявшим маслом.