Книга И тогда ты умрешь - Айрис Джоансен

– Напиши своему конгрессмену. В Конгрессе любят защищать права детей: это политически целесообразно. А ты пей молоко. Это тоже политически целесообразно.

Бесс была рада перемене темы. Тингейт в ее воспоминаниях был неразрывно связан с Эмили, и разговоры о детстве только обострили ее тоску по сестре.

– Я пью молоко. А тебя прошу не отдавать распоряжений.

– Не могу: учтивость разрушит мой образ.

Кальдак произнес эту фразу без улыбки, и Бесс опять не сразу сообразила, что он шутит.

– Меня твой образ мало волнует.

– А меня волнует. Причем при любых обстоятельствах. – Он отхлебнул из своего стакана. – Реакция окружающих решает все. От нее зависит… Над чем смеешься?

– У тебя усы. Ты напоминаешь мне Джули. Она вечно…

Бесс не договорила, снова вспомнив о том, в каком незавидном положении сейчас, должно быть, находится Эмили. Неужели она могла забыть о сестре, пусть даже всего на несколько минут?

– Джули – это дочь твоей сестры? Та самая, у которой есть подруга в Интернете?

Бесс кивнула.

– Она похожа на Эмили?

– Нет. Она вообще ни на кого не похожа. Эмили говорит, что Джули чем-то напоминает ей меня, но мне кажется, что Джули – совершенный уникум.

– Ты дружишь с ней? А как ты относишься к мужу своей сестры?

– Я люблю Джули, а Том всегда был добр ко мне. Он мне очень симпатичен. – Бесс вдруг снова напряглась. Уже не верилось, что еще минуту назад она чувствовала себя совершенно свободно в обществе Кальдака. – Почему ты спросил?

– А близкие друзья у тебя есть?

– Ты заговорил как Эстебан! Он тоже выспрашивал меня о моих отношениях с близкими.

– Эстебану нужно было одно, а мне – совсем другое.

– Надеюсь. Ему нужно было знать, существует ли человек, который поднял бы шум, если бы мне перерезали глотку.

– А мне нужно, чтобы твоя глотка осталась в целости и сохранности. Кстати, ты ведь разведена? Какие у тебя отношения с бывшим мужем?

– Никаких. – Бесс поморщилась. – Наш брак продолжался только девять месяцев. Это было ошибкой для нас обоих. Эмили сразу назвала его неудачником, но я тогда ей не поверила.

– Почему же?

Бесс пожала плечами.

– Всегда хочется надеяться на лучшее. Мэтт – музыкант. Он красив, сексуален, он даже в состоянии поддерживать не слишком интеллектуальную беседу. Интеллектуальных разговоров он не выносил. – Она сделала глоток молока. – И понятие верности было ему неведомо. Уже через два месяца после свадьбы он вовсю заглядывал под юбки.

– И все-таки вы прожили вместе девять месяцев?

Бесс нахмурилась.

– Ты уже знаешь, что я упряма и не люблю признавать свои ошибки. Я надеялась, что Мэтт исправится. А на самом деле он оказался пустышкой.

– Значит, стараясь сохранить семью, ты опять совершила ошибку?

– Наверное. Я ведь совсем не похожа на Эмили, – пояснила Бесс.

– Расскажи про своих друзей.

– Нечего мне рассказывать. Мне приходится много ездить в командировки, такая у меня профессия. Трудно поддерживать тесные отношения, если не ходить на дни рождения и семейные праздники. Да что ты ко мне прицепился?

– Где ты живешь?

– В Новом Орлеане. Снимаю квартиру у арендатора.

– Дружишь с кем-нибудь из соседей?

– Они все очень милые люди.

– Но с кем-нибудь ты общаешься больше других?

Она покачала головой.

– А животные у тебя есть?

– Какие животные, если у меня нет возможности за ними ухаживать?

– Таким образом, в твоей жизни нет никого, кроме Эмили и ее семьи?

Бесс не понравился его тон.

– У меня много друзей в разных странах, – сухо отозвалась она.

– Да, разумеется. Только не надо показывать колючки.

– А зачем ты делаешь из меня какую-то Сиротку Энни?

– Я просто пытаюсь понять, где ты особенно уязвима.

– С чего это я уязвима? – вскинулась Бесс, и вдруг до нее дошел смысл слов Кальдака. – Ты думаешь, они могут добраться до Джули и Тома?

– Могут. Твой дом в Новом Орлеане уже под наблюдением. Когда мы поедим, ты дашь мне адрес Тома Корелли и его телефон. Я организую охрану для него и для ребенка.

– Хорошо, только мне кажется, нам пока можно за них не беспокоиться. Сейчас они в Канаде. Мы с Эмили должны были провести в Мексике три недели, вот они и уехали отдохнуть.

– Их легко там найти?

– Разве что медведям-гризли. Том – опытный путешественник. Если он идет в поход, то обязательно забирается в глушь. Он всегда оставляет машину на платной стоянке и живет в палатке в полном уединении.

– Радиопередатчик у него есть?

– Нет. Он считает, что в случае опасности достаточно выстрелить из ракетницы.

– Дай-ка мне координаты стоянки. Пусть наши люди подежурят там на случай, если кто-нибудь захочет увидеть Тома и Джули.

– Да, это правильно. – Бесс откинулась на спинку стула. – А теперь, Кальдак, расскажи мне, для чего ты привез меня в Атланту.

– Я же сказал тебе: мне нужно связаться с одним человеком, от которого я жду помощи.

– Какой помощи?

Кальдак молчал.

– Какой помощи? – нетерпеливо повторила Бесс.

– Насколько я понимаю, ты от меня не отстанешь? – мрачно поинтересовался Кальдак.

– Конечно! Ведь речь идет о моей жизни и о жизни Эмили. Спасибо тебе за все, что ты для меня сделал, но я не желаю принимать твое покровительство, пока не знаю, что происходит. Я не марионетка. Я должна иметь ясное представление обо всем. А ты от меня постоянно что-то скрываешь.

– Да, – признался Кальдак. – Пока еще я не могу рассказать тебе все до конца.

– А когда сможешь?

– Не знаю.

– Кальдак, меня это не устраивает. Согласись, до сих пор я тебя слушалась, позволила тебе управлять мной. Но с этой минуты знай: если хочешь, чтобы я вела себя так, как тебе нужно, доверяй мне.

Кальдак долго всматривался в ее лицо, затем нехотя кивнул.

– Согласен. Но всего до конца я и сам еще не знаю. Кое о чем я могу только догадываться. Давай поговорим после того, как я повидаюсь со своим здешним товарищем.

– Я пойду с тобой.

– Видишь ли, это чрезвычайно щепетильный человек. Он может не согласиться на мою просьбу, если кто-то третий будет знать о его участии. Он собрал со стола вилки и пустые тарелки, отнес их в кухню и вернулся в столовую. – Бесс, не бойся, я не брошу тебя здесь. Завтра я съезжу к нему и вечером вернусь.