Книга Ангел за правым плечом - Дмитрий Лекух

И – отключился.

И мне как-то сразу же стало легче.

Да так, что это через некоторое время опять привело меня к разным нехорошим мыслям о некоторых странных особенностях и обстоятельствах человеческого сознания и поведения.

В том числе и своего собственного.

Просто: куда ни кинь – везде клин.

Прямо ступор какой-то.

Причем – совершенно непреодолимый, ни под каким соусом.

…В общем, в результате, я не стал дожидаться приезда к Инге, а просто заскочил в ближайший «Макдоналдс», зашел в сортир и раскатал там, прямо на крышке унитаза, две такие жирные дороги, что аж у самого дух перехватило.

После чего отстоял небольшую очередь, взял маленькую порцию кофе и большую кока-колы.

Сел в машину.

И там, неожиданно для себя, разревелся, – подвывая по-бабьи, растирая руками предательские соленые капли и натирая безбожно щиплющие, наверняка ставшие красными глаза.

Просто как маленький.

Потом снова подуспокоился.

Убедился, воровато осмотревшись по сторонам, что моего позора никто не заметил, и вынюхал еще одну порцию порошка.

Прямо из фильтра будто специально для этого дела приспособленной сигареты «Парламента».

Запил кока-колой, прикурил только что использованную не по назначению сигарету.

И только после этого завел машину и не спеша выехал в сторону Серебряного Бора, где в эту самую минуту, по моим соображениям, лихорадочно приводила себя в порядок женщина, в которую я когда-то был бесконечно влюблен.

И которую мне было просто по-любому необходимо вернуть ее мужчине. Который, на мою беду, оказался моим близким и очень важным по жизни товарищем.

Вот такая вот, как говаривал наш бывший вечно пьяный вождь, блять, любопытнейшая загогулина получается.

…Я еще раз остановился у обочины, не спеша, длинными, глубокими и медленными затяжками докурил сигарету.

Вышел из тачки, глубоко глотнул загазованного столичного воздуха.

Умылся из бутылки минеральной водой, вытерся грязноватым носовым платком, подышал, посмотрелся, оценивая собственную рожу, в боковое зеркало.

Подмигнул отражению и, через силу, заставил его, это самое отражение, улыбнуться.

Надо отдать должное, улыбка у этого существа получилась очень даже ничего: довольно белозубой и почти что естественной…

Глава 8

По дороге в Серебряный Бор на съезде с Третьего кольца на Звенигородский мост мне опять как назло пришлось продираться сквозь тугую, плотную столичную пробку.

И все бы ничего.

Мне, в принципе, не привыкать.

Но вот причина пробки – новенькая «бэха», обнявшая фонарный столб, мигалки машин милиции и «скорой» – слишком живо напомнили события вчерашней ночи. Причем так живо, что на душе, простите за дурацкий каламбур, стало мертво и пусто, словно на настоящем осеннем кладбище.

Дела…

Хорошо еще что машина была другой серии, «трешка», а не «пятерка», да и цвет красный, а не черный.

А вот номера почему-то показались издали знакомыми.

Неужели, блин, опять кто-то из наших рейсеров в мясо уделался?!

Да что за осень такая!!!

…Как потом выяснилось – слава богу, – нет…

Когда я, матерясь, проползал в еле движущемся потоке мимо очередной «скорой», мне совершенно случайно удалось разглядеть потерпевшего. Здорового, прилично, но не смертельно помятого и, к счастью, абсолютно незнакомого мужика.

Сидит на бордюрчике, морда в кровище, рядом врачиха в белом халате вертится, башку перебинтовывает.

Похоже – в говнище, причем – в совершенно нереальное.

Тьфу ты, думаю…

А ведь я номеров-то рассмотреть, судя по всему, и не мог, причем – никаким образом.

Далеко, да и сумерки…

Так, приблазнилось…

Нервы…

Проехал еще чуть-чуть, остановился около усталого майора в милицейской форме.

Опустил стеклоподъемник, протянул ему редакционное удостоверение.

– Надеюсь, все живы? – спрашиваю.

Тот хрюкнул, повертел в руках корочки, открыл, посмотрел, кивнул.

– Да он, – говорит, – один был в машине, слава богу. И пристегнутый, подушка сработала. Даже помялся не сильно, повезло, можно сказать. А машина что, машина – железо. Новую купит, хайло спекулянтское. Вот где только этот перец нажраться в слюни успел таким ранним вечером, – просто ума не приложу…

– Дурное дело, – жму плечами, забирая удостоверение, – нехитрое…

Майор вздохнул:

– И не говори. А ты что, об этом писать собрался?

Я морщусь.

– Да нет, – отвечаю, – не тема, сам понимаешь. Сколько их таких, пьяных идиотов, каждый день бьется?! На протоколы-то небось уже бумаги не хватает ни фига, кто ж на них еще и полосы газетные расходовать будет. Просто хотелось, чтобы все живы были. А то эти аварии и мертвяки заколебали уже почему-то…

Майор только взглянул понимающе.

И почему-то взял под козырек.

Я пожал ему руку, опустил стеклоподъемник и поехал дальше к Инге.

…У знакомого заезда на охраняемую стоянку дома почему-то неожиданно знакомо защемило сердце.

Ну ни фига себе, думаю.

Ведь и столько лет прошло, и не было между нами ничего, кроме моих юношеских вздохов и ее, немного высокомерной, к ним благосклонности.

Вот ведь дела…

И чего только в моей дурацкой жизни после этого не случалось: и Лида, и все остальное.

То, что было потом.

И будто бы – и не со мной.

А вот…

Ты гляди-ка…

…Пожал плечами, затушил сигарету в пепельнице, вышел из машины и зашел в знакомый подъезд.

Сказал уткнувшемуся в монитор угрюмому охраннику, в какую квартиру собираюсь идти, тот равнодушно кивнул в сторону лифта.

Видимо, предупредили.

…Инга встретила меня на пороге, я даже звонок нажать толком не успел.

Только-только до кнопки дотронулся.

Ненакрашенная, в белом махровом халате, одетом, похоже, прямо на голое сильное тело. С мокрыми после душа черными блестящими волосами и неестественно бледными без помады, чуть полноватыми губами.

– Привет, – говорит, – Данька. Быстро доехал. Хорошо, что меня охрана по телефону предупредила, что ты паркуешься. Иначе б пришлось тебе ждать, пока я из душа услышу, как ты в дверь трезвонишь…

– Я, – жму плечами, стараясь казаться равнодушным, – старался…