Книга Мифы о призраках. Путеводитель по мистическому Петербургу - Юлия Андреева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пролетка с поднятым верхом остановилась невдалеке от ближнего сфинкса. Внутри виднелись фигуры. Извозчик сложил хлыст, видно, знал, что будут ждать.
– Ну, и зачем вы меня привезли сюда?
Ванзаров трижды проклял свою уступчивость, не подобающую рыцарскому сердцу. Надо же было согласиться на обещание «там все разъяснить». И вот пожалуйста: там – пустое место.
– Я тут полистал кое-какие древние книги… – таинственным шепотом начал Орсини, – …и понял важную истину. Этот негодяй обычный человек. Но думает, что вампир. А потому хочет вести себя как настоящий вампир. Он хочет получить силу и невероятные способности, присущие вампирскому роду. Для этого ему надо зайти в царство мертвых и вернуться обратно. Понимаете?
Такие разговоры в темное время суток даже на чиновника полиции действуют угнетающе. Но фокусник горел идеей, буквально освещая пролетку:
– Ему надо войти в иной мир, чтобы вернуться непобедимым. А где такое место в столице? Именно здесь! Этот мост – дверь в царство мертвых. Весь в символах древней магии. Самое вампирское место. Он должен оказаться здесь, чтобы попытаться проникнуть за пределы нашего мира и вернуться обратно. Вспомните надпись на руке! Это знак того, что он предпримет попытку совершить переход!
– Почему именно сегодня?
– Полночь новолуния! За пару секунд до двенадцати он может нырнуть сквозь эти ворота и вернуться обновленным. Этого нельзя допустить! Вы должны его остановить или помешать. Иначе с ним не справиться.
– Вот так запросто пройдет?
– Надо знать специальные заклинания, но он ими уже владеет, без сомнений!
Родион попытался разглядеть стрелки карманных часов. До назначенного срока оставалось не больше трех минут.
На той стороне появилась неясная фигура. Прямо скажем: Неизвестный.
– Смотрите! – взволнованно зашептал Орсини и даже схватил соседа за отворот пальто. Ванзаров аккуратно освободился. Ну, и что в таком положении делать логике? Даже револьвера не имеется.
Виляя, словно по узкой тропинке, Неизвестный достиг центра моста и замер.
– Ну конечно! Ворота – посредине! Что же вы медлите? Будет поздно!»
В свое время Лев Николаевич Гумилев приложил немало усилий, чтобы петербургский собор Владимирской иконы Божией Матери был возвращен под эгиду православной церкви. Долгие годы в помещении храма находились разные ведомства и организации, в частности книгохранилище Академии наук, о котором и пойдет речь.
Так вот, однажды (дело происходило в тридцатые годы прошлого века) означенное книгохранилище посетил призрак расстрелянного священника. Белая ряса его была в крови, лицо отливало синевой. Появившись, как это принято у выходцев с того света, ниоткуда, безымянный монах постоял несколько минут, добиваясь всеобщего внимания, после чего прошел в сторону алтаря, с каждым шагом становясь все более и более прозрачным, так, что в конце концов совсем исчез, слышались лишь гулкие чеканные шаги.
После первого визита призрак начал наведываться регулярно, что, в конце концов, и привело к тому, что ученые сами начали просить правительство вернуть храм церкви.
В Родительский день (девятый день от Пасхи) на Большеохтинском кладбище в Красногвардейском районе можно встретить призрак старухи, одетой в салоп и платье старинного покроя с роговыми коричневыми пуговицами.
Она бродит между могил, иногда устраивается на какой-нибудь скамеечке. Пришедшие на могилку родственников люди, должно быть, принимают ее за местную бомжиху. Во всяком случае, ей предлагают поесть или выпить из пластикового стаканчика. Старуха ни о чем не спрашивает, но все понимает, кивает в знак согласия, отрицательно мотает головой. Собственно, она мало чем отличается от обычного человека. Есть только одна странность: никто никогда не видел, как она входит на кладбище и как покидает его. Где же она живет?
Скорее всего, нигде. Большеохтинское кладбище – старейшее из действующих в современном Санкт-Петербурге, но при этом старые могилы на нем практически не сохранились, а в конце 1970-х годов через кладбище был проложен проспект Энергетиков, разрезавший некрополь на две части. Не исключено, что могила этой пожилой женщины оказалась разрушенной или закатанной под асфальт.
Самое мощное препятствие любовному грехопадению – это многовековая мудрость человеческая, на которую всем наплевать.
После кончины Петра I его вдова Екатерина I пожелала выстроить для покойного императора мавзолей. Идея, прямо скажем, не русская, но да Петр славился любовью ко всему иноземному.
Сказано – сделано. Проекты мавзолея были заказаны зодчему Бартоломео Растрелли, архитектору Иоганну Фридриху Браунштейну и скульптору Николаю Пино. Весной 1726 года, то есть через год после того, как было дано задание, государыня лично осмотрела все варианты и остановилась на работе Браунштейна.
Проект Растрелли был многим лучше, но требовал огромного капиталовложения, а денег в казне, как водится, не было.
Начали строить, и как это у нас случается частенько, не закончили. А потом должно быть, позабыли. В общем, отказались от первоначальной идеи построить мавзолей и ограничили патриотический порыв изготовлением восковых персон Петра I, Екатерины I и Александра Меншикова.
Растрелли взялся за создание восковой персоны Петра I. Для начала он сделал слепок с посмертной маски императора и по ней отлил бронзовую маску Петра, ныне хранящуюся в Русском музее. Лицо, кисти рук и ступни ног Растрелли вылепил из воска точно по снятым слепкам. После чего мастер вырезал из дерева фигуру в точном соответствии с обмерами тела Петра I и соединил суставы шарнирами, чтобы кукла могла двигаться. Восковая персона императора получила настоящие волосы Петра I, которые были сострижены с него заранее, глаза Петра нарисовал финифтью на золоте художник Андрей Овсов.
Восковая персона Петра I
Эта скульптура имела точнейшее сходство с Петром, что неудивительно: все три художника много лет лично знали своего царя.
Когда персона была полностью готова, ее облачили в костюм императора. После чего персону вооружили: «при боке его кортик с золотым эфесом, украшенный яшмой и малыми красными яхонтами. Черенок изображает лошадиную голову, у которой во лбу алмазец». В ножны кортика, подаренного Петру I польским королем Августом II, были вложены ножик и вилка с золотыми черенками. В общем, снабдили всем необходимым человеку того времени.
