Книга Мифы о призраках. Путеводитель по мистическому Петербургу - Юлия Андреева

Впрочем, даже водка не собирала достаточное количество публики, поэтому Кунсткамеру было решено перенести ближе к центру города, но сделали это уже при советской власти в 1927 году, местом ее окончательной прописки стал Васильевский остров. Эту точку выбрал еще Петр Алексеевич, приметивший на берегу Невы две сросшиеся ветвями сосны. Это был знак: здесь и только здесь следует размещать музей с диковинками.

Но кроме обычной публики Кунсткамера буквально с первых дней своего существования обрела собственного призрака, им стал бывший владелец особняка, казненный Кикин.

После переезда музея призрак Кикина, должно быть, так и остался в Кикиных палатах, зато новый дом немедленно населился невиданным доселе полтергейстом. Есть мнение, что огромное количество аномальных явлений в Кунсткамере объясняется тем, что кроме скелетов и чучел на стендах и в запасниках Кунсткамеры хранятся предметы культа разных народностей, волшебных амулетов, талисманов, оберегов, которые и создают особую ауру места.

Музейные работники рассказывают о предметах, тени которых перемещаются сами по себе, о бронзовой кошке, подмигнувшей как-то одному студенту, оставшемуся «на спор» в одной из кладовых Кунсткамеры на ночь.

Мы уже коснулись истории призрака Николя Буржуа, череп которого потерялся и затем в спешке был заменен другим – не по размеру маленьким.

А вот любопытное продолжение истории казненной фрейлины Гамонтовой, или Марии Гамильтон. После того как детоубийцу казнили, и Петр Алексеевич, стоя на эшафоте с головой бывшей любовницы, прочитал потрясенному собранию лекцию по анатомии, голову заспиртовали и отправили в царскую коллекцию. Откуда она благополучно, вместе с другими экспонатами, была доставлена в дом Кикина. Прошло еще сколько-то лет, и голова исчезла вместе со спиртом.

По поводу спирта тут же возникла блестящая догадка и был найден подозреваемый, в дрезину пьяный сторож Кунсткамеры, который чистосердечно признался, что де употребил означенный медицинский продукт по назначению.

Ходил с обычной вечерней проверкой, увидел незакрытую банку со спиртом. Но ведь сторож, он хоть университетов заморских и не заканчивал, а знает, нельзя оставлять спирт открытым. В общем, спас. Что же до головы – не видел, не было.

Самое странное, что в пропаже головы были обвинены английские моряки, чей корабль как раз стоял в порту на якоре. Те долго отпирались, мол, не видели никакой головы и в Кунсткамеру не вламывались, так что в результате их пришлось отпустить за отсутствием доказательств. А через год вместо одной женской головы доблестные мореходы привезли откуда-то три мужских, по их собственным словам, «басмачей». Обмен был признан равноценным.

Сфинксы

Она пришла из дикой дали –Ночная дочь иных времен.Ее родные не встречали,Не просиял ей небосклон.

Но сфинкса с выщербленным ликомНад исполинскою НевойОна встречала с легким вскрикомПод бурей ночи снеговой.

Александр Блок

На сегодняшний день трудно представить Университетскую набережную Невы без прекрасных сфинксов. Когда-то они охраняли вход в величественный египетский храм, построенный около Фив для фараона Аменхотепа III. Это подлинные египетские сфинксы, а не поставленный вместо них муляж, как иногда рассказывают. Кстати, им 3,5 тысячи лет, они намного старше самого города.

Тем, что в Санкт-Петербурге появились сфинксы, мы обязаны Андрею Муравьеву[89], отправившемуся в 1830 году в паломничество по святым местам и оказавшемуся в Александрии, где путешественник и обнаружил привезенных для продажи сфинксов.

Изваяния так понравились Андрею Николаевичу, что он тут же написал государю Николаю I, тот перенаправил послание в Академию художеств – пусть сами решают, нужны городу сфинксы, или как-нибудь без них обойдемся. Академия подобное приобретение одобрила, но пока шла переписка, владелец успел продать их в Париж. Наверное, так бы теперь и стояли сфинксы, украшая набережную Сены, если бы не революция во Франции.

Революционерам египетская экзотика была без надобности и они с радостью перепродали сфинксов России. И, разумеется, городской фольклор немедленно включил сфинксов в городские легенды.

Сфинкс на Университетской набережной

К примеру, рассказывают, будто утром выражение лиц сфинксов спокойное и умиротворенное (кстати, лицо сфинкса – скульптурный портрет фараона Аменхотепа III), к вечеру же выражение лиц меняется, делаясь зловещим.

Говорят и о том, что сфинксы порой поворачивают головы. Впрочем, в Питере все статуи время от времени делают попытку слегка размяться. Но сфинксы во время наводнений также любят плавать по Неве, иногда нападая на суда. Скорее всего, просто забираясь отдохнуть…

В XIX веке в Петербурге жила ведьма, которую все называли Траурной Букетницей, ее настоящее имя не сохранилось. Эта злобная личность подкидывала букетики фиалок, оплетенные траурной ленточкой или волосами мертвеца, найти такой букет означало обзавестись серьезной порчей, а то и профессиональным проклятием. Люди с богатым воображением и слабыми нервами немедленно впадали в меланхолию и даже умирали. Ходил слух, будто коварная букетница заговаривает свои цветы непосредственно возле египетских сфинксов.

В одном из предсказаний о гибели города сказано: «Сколько простоят на Неве сфинксы, столько простоит и город». Говорят, что советское правительство, зная об этом пророчестве, отказалось продавать сфинксов на запад.

А еще есть легенда, будто бы Николай I откуда-то узнал, что сфинксы могут спасти город от наводнения, и именно поэтому решился на столь дорогую и странную покупку. И вообще, Николай I знал, что Петербург находится на одном меридиане с пирамидой Хеопса, но пирамида лежит на 30 широте, а Петербург – на 60-й.

А вот еще один очаровательный миф прямо из детективного романа «Аромат смерти» Антона Чижа:

«Ночь выдалась густая. Фонари еле разгоняли морозную мглу. В их блеклом свете строение, перекинутое через белое полотно речки Фонтанки, казалось загадочным и таинственным. В самом деле, мост, названный Египетским, поражал воображение.

Сфинксы средней упитанности охраняли его на четырех каменных тумбах. С каждой стороны моста – по три колонны, через которые перекинуты прямые балки. Они напоминали вход в гробницы фараонов, а заодно держали строение на цепях. Детали моста густо покрывали иероглифы и древние символы. Построили его лет семьдесят назад, когда в моде было все древнеегипетское. В те годы конструкция вызывала восторги. Потом к мосту привыкли, а нынче часто ругали: колонны, торчавшие посреди пролета, мешали проходить телегам. Ломовые извозчики от души бранили мост: кому охота объезжать до следующей переправы. Только конные всадники ездили с ветерком.