Книга Долг чести, или Верность чужому мужу - Рина Полевая

Или может быть дело совершенно не в этом? Может дело в словах наёмника и в той досаде, которая всего на несколько мгновений появилась на его лице? Я не заметила бы её, если бы так сильно не ждала реакцию на свои слова. Не заметила бы огонька интереса в его глазах при упоминании маркиза Блисс.

Злость выплеснулась едкими словами и отступила, оставляя за собой опустошение. Я опять ощутила то, что испугало меня в очередных воспоминаниях Хейллин — усталость, обреченность. Так много обреченности, что хотелось вернуться на неделю назад и отменить все договоренности с Клиффором — оставаться в неведении теперь было благом для меня. Не знаешь — не боишься, не боишься…

Отогнала последнюю мысль подальше — трусливо прятаться от проблем никогда не было правилом для меня. Я привыкла бороться. Даже зная, что всё равно проиграю, шла до конца.

Я не могла не оценить честность мужчины. Он правильно расставил акценты на том, с кем я хочу договариваться — с лордом или с наёмником.

Доверять аристократу не стоило. Я уже убедилась (не я, а Хейллин), что никакие соглашения и обещания не имеют значения в мире Карнос, если они не подкреплены клятвой на крови. Приказ Императора и любая договоренность теряет силу.

Доверять наёмнику можно, но с оглядкой на их законы и условия, оговоренные контрактом. Мне можно рассчитывать на преданность любого из отряда полностью и безоговорочно только пока этот контракт не закрыт. Это не мало, но все равно недостаточно, чтобы чувствовать себя полностью защищенной.

Если мне удастся придумать как выбраться из ловушки, в которую угодила, то и как себя обезопасить в будущем тоже соображу. Для этого у меня есть время, а может быть память подбросит мне еще что-нибудь полезное, как это было с записями о порталах. Пока же стоило сосредоточиться на покушениях.

— Продолжим разговор вечером. Сейчас мне надо посетить ещё несколько мест, — я заберу записи из всех тайников и вернусь к этому разговору. Для первого раза откровений достаточно.

— Вы так и не сказали, что вас так напугало, Хейллин.

— Не напугало, Бартрейн, — называть его по имени было непривычно. — Меня разозлила виконтесса Трейтор.

— Так разозлила, что вы дрожали? — Легкая насмешка, прозвучавшая в голосе мужчины, опять разозлила меня. Не стоило ему насмехаться надо мной.

Только теперь моя злость была направлена не на Императора или аристократов, не на ситуацию в целом, а на конкретного мужчину. Он опять разозлил меня. Захотелось стереть насмешку с его лица и заставить почувствовать то же, что чувствовала я.

— Что вас так удивляет, Бартрейн? Вам ли не знать, какой на самом деле бывает Лариния? — Наверное я задела его сильнее, чем рассчитывала, хотя спросила наобум. Захотелось спрятаться от потяжелевшего взгляда мужчины, но не забрать слова обратно.

Я знала, что последней подопечной Клиффора была Лариния. И если до этого не находила причин, по которым он принял моё предложение и подписал невыгодный для себя контракт, то реакция мужчины показала — она и здесь приложила свою руку.

‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​Еще понимала, что разговор мы перенесем даже не на вечер, а как минимум до утра — разговаривать с разъяренным мужчиной не имело смысла.

В том, что мужчина разъярен, я не сомневалась — от него расходились волны силы. Меня они не задевали, мягко огибали и растворялись в защите комнаты, но чувствовала я их так же хорошо, как перед этим силу Хорикейна.

— Нам надо заехать в городской дом маркиза и в дом моего отца, — я набралась смелости и заговорила с ним, правильно рассудив, навредить мне он не сможет — не позволит контракт. Интуиция же подсказывала, что забрать записи из тайников необходимо как можно скорее и настроение мужчины не должно этому помешать.

Я замерла, не решаясь произнести следующую фразу. Теперь уже запаниковала не на шутку — я с такой легкостью назвала герцога Виндау отцом. Если, называя маркиза мужем, я четко понимала, что он чужой мужчина, то с герцогом произошло нечто другое: как будто он и правда был моим родным отцом, и я испытывала к нему настоящую привязанность.

Но это не я, а Хейллин любила отца и безоговорочно ему доверяла! И я не должна испытывать ничего подобного!

Или кое-кто намеренно не сообщил мне об этих вывертах сознания, или я плохо разбираюсь в мужчинах.

Резко поднялась из кресла, забыв о тетрадях, которые так остались лежать на моих коленях во время разговора. Шлепки кожаных переплетов о пол заставили вздрогнуть — оказалось, что замера от этих слов не только я, но и Бартрейн. Наверняка понал, что зря не сказал мне о такой возможности.

— Я постараюсь всё вам объяснить позже, Линн, — наёмник назвал меня сокращенным именем. Тем, которым меня называла только Несси, и это окончательно привело меня в себя. Я сама подняла тетради с пола, не дав прикоснуться к ним наклонившемуся мужчине.

​— Буду ждать с нетерпением, лорд Клиффор, — постаралась выразить всю степень своего негодования, добавив язвительности в слова и назвав его лордом. Мужчина ничего не ответил мне, а на его лице опять промелькнула тень досады, только теперь уже приправленной злостью.

…Поездка в карете по городу до дома маркиза совершенно мне не запомнилась. Клиффор хранил молчание, да и я не стремилась к разговору. Полностью погрузилась в воспоминания Хейллин, тщательно отгоняя от себя панику и одергивая себя каждый раз, когда начинала думать о ней как о себе.

Около пятнадцати лет назад получилось завершить пророчество и вернуть себе расположение богов. Четыре мира — Карнос, Герода, Балия и Ланьяра — снова объединились. Не так, как было до гнева богов и полной изоляции миров друг от друга, но магические потоки и порталы были отлажены, частично связь между мирами была восстановлена. Пока частично.

Из пятерых избранных аристократок (в тот раз выбор богов пал на пятерых старших дочерей герцогов) смогла завершить эту связь только одна — иномирянка Аркадия, приемная дочь герцога Малена. Откуда и как она появилась осталось тайной для всех, но то, что она по старшинству крови заменила собой Римайлину Мален в списке избранных — это факт. Как и то, что она помогла вернуться домой старшей сестре Хейллин, Клод Виндау.

Было бы хорошо, если бы не Император Славлен. Что именно тогда произошло, достоверно не знает никто, но богиня разгневалась на него. С чувством юмора у этой богини точно всё в полном порядке — её гнев вылился в «одарённость» молоденьких аристократок. У невинных девочек начали светлеть пряди волос и меняться цвет глаз — они становились похожи на богиню.

Изменения в девушках были не только внешними. Очень быстро заметили, что они могли накапливать в себе силу не зависимо от размера собственного резерва и передавать её своим мужчинам: больше — мужьям, меньше — просто половым партнерам. В первом случае резервы увеличивались и уже не возвращались к привычному, во втором — увеличение сил было временным.