Книга Как завоевать шейха - Лора Мартин

Неожиданно наступила тишина. Вперед вышел деревенский старейшина и заговорил.

– Он признает всех четверых виновными в бандитизме, избиениях, неуважении к чужой жизни. – Малик сделал паузу, и Рэчел затаила дыхание. – Все они приговариваются к смерти.

Когда эти слова были произнесены, Хаким застыл и всем телом прижался к гувернантке. Амира, казалось, оцепенела, и лишь Аахил отчаянно пытался выглядеть спокойным и собранным.

– Мы должны уходить, – твердо сказала Рэчел и встала.

– Они хотят забить их камнями, – проговорила Амира, когда Рэчел пыталась ее увести.

И Рэчел стало дурно. Она знала, что есть преступления и есть наказания, что в зрелом обществе должны существовать законы и люди, нарушающие их, не могут оставаться безнаказанными. Но сама идея забить кого-то камнями до смерти шокировала ее.

Когда приговор был зачитан, толпа взревела. Рэчел, ощущая полное бессилие, наблюдала, как народ Талира устремился вперед. Хаким в панике закричал, и даже Аахил подошел ближе к гувернантке. С громкими криками жители Талира устремились к осужденным.

Рэчел видела, что Малик бросил быстрый взгляд на свою семью, испуганную внезапной переменой настроения людей. Он вышел вперед, сделал знак Рэчел, чтобы она осталась с детьми на месте, и поднялся на платформу, на которой стоял старейшина.

При виде шейха люди затихли. Толпа остановилась.

– Жители Талира! Эти негодяи причинили вам много бед, – спокойно сказал Малик. – Но не позорьтесь. Правосудие свершится, будьте терпеливы и позвольте ему свершиться по закону.

Ни разу не оглянувшись, Малик сбежал с платформы и вернулся к семье. Он подхватил Хакима на руки, взял за руку Амиру и знаком предложил Рэчел и Аахилу следовать за ним. Окруженные дворцовой стражей, они довольно быстро покинули деревенскую площадь. Жители деревни все так же молчали. И даже когда Малик помогал Рэчел забраться в паланкин, со стороны площади не донеслось ни одного звука. Шейх сказал свое слово, и люди подчинились.

Глава 11

Малик мерил шагами двор, не зная, что делать. Еще никогда в жизни он не был охвачен такой неуверенностью. Какие бы решения ни принимались и какие бы шаги ни делались, он никогда не сомневался, спокойно взвешивал все варианты и выбирал оптимальный. Но сегодня он пребывал в растерянности.

Обратное путешествие из Талира было ужасным. Из паланкина постоянно доносился успокаивающий голос Рэчел. Она разговаривала с Хакимом и Амирой, напевала им, и замолчала, только когда они наконец заснули. Малику достаточно было взглянуть на лица своих детей, чтобы понять, какой вред им причинило присутствие на процессе.

А ведь сначала все шло хорошо. Он спокойно объяснял им, что происходит, дети расслабились и даже заинтересовались. Шейх с удовольствием показывал детям, как работает гурийская система правосудия, и они вовсе не были встревожены. А потом… В какой-то момент Малик взглянул на Хакима и увидел на его личике ужас. Он возненавидел себя за то, что по его вине дети испытали такой сильный страх.

Еще маленьким мальчиком его однажды позвали к отцу. Тот часто использовал один час в неделю, который они проводили вместе, чтобы прочитать Малику лекцию о качествах, необходимых для управления королевством. В тот день отец рассказал ему, что шейху необходимо держать эмоциональную дистанцию со всеми. Он должен быть непоколебимым и одиноким, быть человеком, которого люди уважают и которым восхищаются. Шейх не должен выказывать удовлетворение, если он рад, и проливать слезы, если ему плохо. Он должен оставаться бесстрастным и отстраненным.

Всю жизнь Малик старался подражать отцу и следовать его заветам. Он не пролил ни слезинки, когда умер отец, и не ликовал, когда родился Аахил. Он спокойно делал свое дело. Но сегодня, когда перепуганный Хаким обратился к Рэчел, а не к нему, Малик понял, что не рассчитал с дистанцией. Дети шли не к нему в моменты счастья или страха, и это было больно. И винить во всем Малик мог только себя. Слишком долго он слепо следовал указаниям отца, не давая оценку собственной ситуации и не стараясь к ней приспособиться. Да, шейх должен быть невозмутимым и последовательным со своими подданными, но это вовсе не значит, что он не может смеяться или плакать с детьми в уединении своего дома. Очень медленно и с большим трудом Малик стал осознавать, что, хотя его отец был замечательным правителем Гурии, едва ли его можно считать образцовым родителем.

Малик перестал бегать взад-вперед, увидев, что Рэчел вышла из комнаты мальчиков и тихо закрыла за собой дверь. Она молча спустилась по ступенькам во двор и направилась к нему. Малик приготовился к выговору, причем справедливому. Она предупреждала его, что дети еще слишком малы для такого тяжелого мероприятия.

– Они спят, – проронила Рэчел, прошла мимо и присела на низкое ограждение фонтана.

Малик, не говоря ни слова, подошел и сел рядом. Он следил, как она рассеянно опустила кончики пальцев в воду, и все ждал выговора. Не дождался.

Она выглядит усталой, подумал он и почувствовал укол вины. Он нанял ее на должность гувернантки, но в действительности она выполняла сразу две функции – гувернантки и няни. Она учила детей днем, но всегда была с ними рядом, чтобы сказать доброе слово, утешить или просто нежно обнять – в любое время суток.

– Я был не прав, – тихо сказал шейх.

Ему нечасто доводилось признавать свою вину, и, как выяснилось, эти простые слова довольно трудно произнести. Тем не менее он знал: чтобы двигаться дальше, они должны быть сказаны.

Рэчел подняла голову и грустно улыбнулась.

– Все в порядке, – сказала она и взяла его за руку.

Малик ощутил странный комфорт от этого прикосновения и только теперь понял, что никто и никогда не смеет к нему прикасаться. Разумеется, слуга каждый день бреет его, и еще он обменивается рукопожатиями с заезжими гостями. Но его еще никто не трогал… так.

– Дети… – начал говорить Малик и замолчал, вспомнив, как Хаким льнул к Рэчел, даже когда они вернулись во дворец.

– С детьми все будет в порядке, – заверила его Рэчел. – Они очень гибкие. Быстро восстановятся.

Малик не знал, говорит она правду или просто успокаивает его.

– Ты вовсе не плохой отец, всегда помни это, – сказала она, сразу добравшись до корня всех его страхов.

Он внимательно посмотрел ей в лицо, прикидывая, не следует ли сказать, что вовсе не это его тревожит, но сразу понял: бессмысленно отрицать очевидное. Рэчел наблюдательна, у нее удивительно сильно развита интуиция, и за несколько недель она успела узнать его детей лучше, чем кто-либо другой. Впрочем, и его она узнала тоже.

– Я не должен был настаивать, чтобы они ехали на процесс. Ты была права.

Рэчел пожала плечами.

– Ты не мог знать, что дело дойдет до насилия. Должна признать, что до оглашения приговора я тоже считала, что дети получают хороший урок. Кроме того, ты быстро успокоил людей и увел детей.