Книга Страсти ума - Ирвинг Стоун

Зигмунд знал, с какой целью доктор Пихлер вскроет верхнюю часть шеи: нужно добраться до сонной артерии, которая питает кровью наружную часть головы и место, пораженное раком. Он, Зигмунд, не сможет остаток жизни рассчитывать на эту артерию, но потеря невелика, ибо другие артерии будут снабжать кровью верхнюю часть головы и рот.

– И вторая часть, доктор Пихлер?

– Она тоже представляется серьезной, поскольку нужно устранить все следы рака. Судя по осмотру, опухоль сначала локализовалась в области твердого нёба, но теперь она распространилась на мягкие ткани, челюсть и прилегающую часть языка, а также на внутреннюю поверхность правой щеки. Мне придется удалить часть мягкого нёба, часть языка и внутренней поверхности правой щеки, а также часть ткани, покрывающей челюсть сразу за зубами.

Зигмунд подумал некоторое время, затем спросил:

– Это серьезная операция, не так ли?

– Да, но я удалю только то, что необходимо удалить. Лучше удалить пораженное раком, чем оставить его следы. Я не стану вырезать то, что можно оставить. До того как удалить зубы, я сниму слепок для вашего протезиста, и протез будет готов к вашей поправке. Протез закроет отверстие в нёбе и отделит полость рта от носоглотки.

Доктор Пихлер проводил Зигмунда до двери. Зигмунд резко остановился, повернулся и сказал:

– Доктор Пихлер, хочу, чтобы вы поняли, что я выплачиваю нормальный гонорар за операцию и последующий уход. Не хочу быть обузой.

Впервые за время встречи Пихлер улыбнулся, губы его слегка дрожали.

– А, да. Я наслышан о ваших работах в области подсознания. Предъявляя мне ваши условия, вы полагаете, что я мог бы невольно признаться в грехе послабления моим платным клиентам?

8

Он должен был известить своих домашних; это было столь же тяжко, как узнать диагноз доктора Пихлера. Он не хотел тревожить семью, но неуместно и обманывать ее. Лучше сказать им правду, изложить факты. Он чувствовал, что может положиться на Марту, Минну и Анну, они не станут устраивать сцены; две пожилые женщины хорошо знали жизнь, чтобы роптать на ее приговор. У Анны чувство привязанности и верности отцу было настолько глубоким, что она примет без колебаний его решение.

Три пары женских глаз уставились на него из разных углов комнаты и сумели выразить стоицизм, которого, как они понимали, он желал. Но в тот вечер никто не притронулся к ужину и никто не мог заснуть.

Удаление зубов было предварительной мерой. Затем во второй половине дня 3 октября 1923 года он переехал в санаторий. В его комнате стояли удобная простая кровать, столик с лампой для чтения, два шифоньера с резьбой, небольшой письменный стол. Стены комнаты были оклеены веселыми обоями, а в дальнем углу за ширмой находились ванна и туалет. Окна комнаты выходили на уютный внутренний дворик. Комната казалась скорее помещением частного клуба, чем больницы.

Рано утром его ввезли на коляске в операционную. Вместо завтрака дали легкие успокаивающие средства.

Операционная являла собой чудо современного дизайна: высокие потолки, огромное «хирургическое» окно, выходящее на север, и прямо перед ним подвижное операционное кресло, которое доктор Пихлер мог наклонить так, чтобы было удобно оперировать.

Когда два ассистента помогли Зигмунду устроиться в операционном кресле, вошел доктор Пихлер и сказал:

– С добрым утром! – Затем он спросил: – Как вы себя чувствуете, профессор Фрейд?

– Как врач, уверен, что вы полностью удалите пораженные ткани. То, что от меня останется, надеюсь, приспособится к жизни без злокачественной опухоли с ее непрестанной угрозой моему умственному и физическому существованию.

Его выбритое лицо намазали раствором йода, глаза и лоб закрыли повязкой, открытыми оставались щеки, нос, рот и подбородок. Доктор Пихлер в халате, перчатках и маске стоял справа от него; один из его ассистентов – слева. Рядом с хирургом расположилась сестра с инструментами; две другие подавали нужный материал.

Первая операция была простой. Доктор Пихлер применил местное обезболивание вдоль линии предстоящей операции. Сделав косой разрез снизу челюсти к гортани, Пихлер быстро открыл доступ к внешней сонной артерии. Зигмунд почувствовал, словно у него что–то вытягивали внутри шеи. Пихлер предупредил:

– Будет острая боль при зажиме артерии, но она скоро пройдет.

Затем Пихлер приступил к работе внутри разреза, на лимфатических узлах, которые он нашел затвердевшими и огрубевшими, возможно, в результате ракового перерождения. Он сделал еще один укол в зону лимфатических узлов, а затем искусно удалил их. Зигмунд стиснул зубы, предчувствуя боль, но ее не было. Крови вытекло мало. Пихлер работал не торопясь, тщательно. Наконец он зашил разрез. Операция длилась час сорок пять минут.

Зигмунда отвезли в палату, он чувствовал себя несколько ослабевшим, но отнюдь не плохо. Сидя проглотил довольно вкусный ужин: санаторий славился своей кухней. На следующий день Зигмунд смог самостоятельно пройти в ванную комнату, хотя ноги ступали еще неуверенно. Силы быстро восстанавливались, и уже на третий день он чувствовал себя нормально, озадачивало лишь болевое ощущение на шее. Он спустился в гостиную и расположился в удобном кресле для чтения. Зигмунд пригласил Марту, Минну и Анну пообедать с ним в полдень в частной столовой. Марта принесла ему романы Мережковского, Золя, Марка Твена, Киплинга, Мейера; одни он хотел прочитать, а другие перечитать.

Друзьям разрешалось посещать его в любое время дня, кроме позднего вечера. Зигмунд воспользовался возможностью увидеться с некоторыми коллегами.

Вторая операция была проведена через неделю. Хирург, которому передали шприц с локально действующим анестезирующим средством, сказал:

– Профессор Фрейд, я введу иглу; боль будет скоротечной.

После этого он сделал уколы вдоль линии нового разреза. Шприц предназначался для четырех–пяти уколов; сестра приготовила для хирурга достаточное число шприцев, чтобы сделать двадцать вливаний вокруг опухоли. Около пяти минут Пихлер выжидал действия новокаина, уверенно успокаивая Зигмунда, что все идет прекрасно.

– Если вам требуется что–либо, профессор Фрейд, дайте мне знать.

Зигмунд не нашел ответа на это предложение. С закрытыми глазами он ничего не видел, но, как опытный врач, проведший месяцы в операционной Бильрота, понимал смысл движений рук Пихлера. Пихлер разрезал скальпелем его верхнюю губу, затем сделал надрез около носа к правому глазу. Зигмунд не ощущал сильной боли, но чувствовал, что вся его щека приподнята. Ассистенты Пихлера следили, чтобы не было кровотечения. Немного крови попало Зигмунду в рот из разрезанной губы, и он начал кашлять, но Пихлер резко крикнул:

– Сестра, отсос!

Сестра вложила в рот Зигмунда трубку, отсасывавшую кровь и слюну. Виртуозно орудуя скальпелем, доктор Пихлер удалил раковую опухоль в полости рта Зигмунда, поразившую часть языка и щеки. Сестра взяла скальпель и передала Пихлеру долото и деревянный молоток.