Книга Кошмары станции «Мартышкино» - Валерий Роньшин

…На дверях кабинета висела табличка:

НАЧАЛЬНИК САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО

МЕТРОПОЛИТЕНА

БОРЗУНОВА.Я.

Сегодня у Александра Яковлевича неприемный день, — прощебетала секретарша.

Думаю, нас он примет. — Гвоздь показал свой затрепанные корочки.

Секретарша щелкнула тумблером селектора.[5]

— Александр Яковлевич, к вам из ФСБ.

— Пусть проходят, — распорядился мужской голос.

Гвоздь и Любка прошли. В просторном кабинете сидел начальник метрополитена.

— Здравия желаю! — козырнул ему майор.

— Здрасте, — сказала Крутая.

Начальник молча кивнул.

Разрешите задать вам несколько вопросов? — спросил Гвоздь.

Разрешаю, — важно ответил начальник.

Вы знаете о вентиляционной шахте на Мартышкином кладбище?

Нет, — коротко сказал начальник.

А может, да?! — остро взглянул на него Гвоздь.

Начальник вздрогнул, будто укололся об острый взгляд майора.

— Я же сказал вам — нет! — с легкой нервозностью произнес он.

Гвоздь сразу уловил: эту нервозность. И продолжил как ни в чем не бывало:

А откуда там могла взяться шахта?

Понятия не имею.

Значит, вы утверждаете, что у метрополитена на Мартышкином кладбище вентиляционной шахты нет.

— Я ничего не утверждаю. Я там не был.

Но вы же начальник метрополитена. И должны знать, где у вас шахты расположены.

Я стал начальником всего месяц назад.

А где сейчас прежний начальник?

По лицу начальника скользнуло брезгливое выражение.

— Он спился и был уволен. Хек фабуладоцет: надо меньше пить.

Майор Гвоздь не понял предпоследней фразы начальника, но уточнять не стал.

— Извините, у меня неотложные дела, — холодно бросил начальник Гвоздю. — Я должен подписать срочные бумаги.

— Пожалуйста, пожалуйста, — сказал майор. — Подписывайте. Мы подождем.

Начальник демонстративно начал подписывать бумаги.

— Любаша, — шепнул Гвоздь, — дай жвачку.

Крутая полезла было в карман.

Не ту, не ту, — остановил ее майор, искоса поглядывая на начальника метрополитена.

А какую? — тоже невольно переходя на шепот, спросила Любка.

Майор молча постучал указательным пальцем себе по губам.

Крутая вынула изо рта жвачку и с легким недоумением отдала майору. Гвоздь молниеносно что-то прилепил к жвачке, а саму жвачку, столь же молниеносно, прилепил снизу к стулу, на котором сидел.

Все это произошло в считанные секунды.

Начальник закончил подписывать бумаги и поднял глаза на майора.

Ну так какие у вас еще ко мне вопросы?

Да, пожалуй, больше никаких, — широко улыбнулся майор Гвоздь. — Спасибо большое. Было очень приятно с вами побеседовать.

Любка с Гвоздем вышли из управление, сели в машину и поехали.

Хорошо, что у тебя жвачка во рту оказалась, — сказал Гвоздь, крутя-вертя баранку.

У меня там всегда жвачка, — ответила Крутая, чмокнув очередной жвачкой. И спросила: — А что это вы к стулу прилепили?

Жучок,[6]— пояснил майор и вставил в правое ухо крохотный наушничек. — Хочу этого Борзунова поподслушивать. Он явно темнит. Ты заметила, как он нервничал, когда отвечал на мои вопросы?

Ага, — сказала Любка. — А классно вы ему жучок втюхали.

Да что толку! Все равно мы пока что пролетели, как фанера над Парижем.

Сейчас уже так не говорят, Петр Трофимыч.

А как говорят?

Реально в отстой задвинуть.

Да-а? Интересно… А чего это он там про рыбку-то упоминал? — вспомнил вдруг Гвоздь.

Про какую рыбку?

Про хека.

— «Хек фабула доцет», — повторила Любка слова начальника. — По-латыни это означает: «Мораль сей басни такова».

Майор уважительно покосился на Крутую.

— Я смотрю, Любаша, ты и по-современному рубишь, и по-латыни шпаришь.

— Так я ж крутая, Петр Трофимыч, — выдула Любка изо рта пузырь жвачки.

…В Большом доме их ждал Кипятков.

— Ни одна из негритянок, проживающих Питере, никогда не слыхала ни о каком профессоре Федякине, — доложил капитан.

— Вот так номер, чтоб я помер, — с досадой крякнул майор.

В эту минуту появились Димыч с Тимычем. По их унылым физиономиям Гвоздь разу понял, что и ребятам ничего выяснить не удалось. Но все же для проформы спросил:

— Ну, чего хорошего скажете, орлы?

— Ничего хорошего, Петр Трофимыч, — о вздохом ответил Тимыч.

Полный голяк, — добавил Димыч, тоже со вздохом. — Никто не знает, что это за штуковина на кладбище.

Выходит, нас всех реально в отстой задвинули, — сделал вывод майор Гвоздь, подкрутив усы.

Глава XX «ТЕЛЯЧЬИ» НЕЖНОСТИ

В общем, все как один упали духом. Кроме майора Гвоздя, разумеется.

— А ну, не падать духом! — приказал он. — Знаете правило из семи слов?

Никто не знал.

Никогда, никогда, никогда, никогда, никогда, никогда не сдаваться! Уразумели?!

Уразумели! — сразу приободрились все.

Вот и отлично!.. Жора!

Я!

— Слетай, старина, в адресный отдел, пусть выяснят фамилию и адрес бывшего начальника метрополитена.

— Слушаюсь!

Кипятков «улетел». И сию минуту «прилетел».

— Разрешите доложить, товарищ майор!

— Докладывай!

Блямблямчиков Гарик Иванович! — доложил Кипятков. — Проживает по адресу: лица Фельдмаршала Фимфимчикова, дом десять, квартира тоже десять. Уволен из управления метрополитена месяц назад за пьянство. Жены нет. Детей нет. Телефон есть.

Блямблямчиков с улицы Фимфимчикова, — захихикали ребята.

Тихо, ребятишки! — цыкнул на них Гвоздь, приложив руку к правому уху, в который у него был вставлен наушничек. — Борзунов кому-то обо мне по телефону рассказывает… Жора!