Книга За морем - Беатрис Уильямс

— Бог мой… — Джулиан положил вилку рядом с тарелкой и просиял задорной улыбкой: — Кто же вы такая?

— Ну уж точно не благовоспитанная британская девица.

— Слава богу, да. Но в вас все-таки что-то еще такое есть, я только никак не могу понять что.

Слабая розоватость на его щеках подернулась сполохами горячечного румянца. Я чувствовала, как мое лицо тоже наливается жаром.

— Почему «слава богу»? — услышала я собственный вопрос.

— Прошу прощения?

— Что вы имеете против благовоспитанных британских девиц?

— Я не подразумевал именно их. Я имел в виду всю эту сцену в целом, то, как… — Он, прищурившись, посмотрел мне в глаза. — У вас очень хорошо получилось.

— У меня был славный учитель.

— Может быть, вы мне еще что-нибудь про себя скажете? — попросил он. — Хотя бы свою фамилию.

— О этого я вам никак не могу сказать. — Улыбаясь, я чуть склонила голову, вполне довольная собой. Мы с ним флиртовали. Ну, я даю! — Во всяком случае, честное слово, я не шпионка.

— Нет, конечно же, нет, — небрежно отмахнулся он.

— Даже отдаленно я с этим никак не связана, — продолжала я. — Признаться, я не представляю, с чего начать. Я совершенно не умею убедительно врать, несмотря на то что три года провела на Уолл-стрит.

— На Уолл-стрит? — недоверчиво переспросил он. — Вы имеете в виду всякие там акции и прочую дребедень?

Я искренне расхохоталась.

— «Всякие акции и прочая дребедень»! И это говорите вы! — Опустив вилку на стол, я сложила в замочек ладони, подперев подбородок, и весело посмотрела на Джулиана. — Сейчас вам, надо думать, все это представляется вульгарным стяжательским занятием, однако уверяю вас, Джулиан, однажды вы перемените свое мнение… — Мой голос дрогнул, и я быстро опустила взгляд на изящный изгиб белой кофейной чашечки, что стояла на блюдце рядом с моей тарелкой. — Я хочу сказать, вы перемените свое мнение, если вам выпадет такой шанс.

Джулиан любезно улыбнулся.

— Вполне возможно, и переменю, — молвил он, возвращаясь к завтраку. — Однако я склонен полагать, что вы меня разыскивали с определенной целью.

Я собралась с духом.

— Да, именно. Хотя не думаю, что вы мне поверите, если я вам скажу. Я все это время сидела здесь, пытаясь придумать, как вам это преподнести, и пока что ни к чему не пришла. Просто это слишком уж… — Тут я запнулась, поймав себя на слове «сверхъестественно». Кто знает, вошло ли оно уже в их речь. — …необычайно, — на всякий случай сказала я.

— Так испытайте меня, — улыбнулся он. — Не такой уж я все же ограниченный болван.

— Ограниченный болван? Вы что, правда считаете, я о вас так думаю?

— Ну а что это за вздор насчет пустоголовых светских девиц? Или будто бы я совершенно неспособен вас уразуметь? — с жаром проговорил Джулиан, подавшись вперед, и на его таком знакомом, таком прекрасном лице воцарилась полнейшая решимость, страстное желание мне доказать, каков он на самом деле.

Мой Джулиан! Который сам об этом пока не знает. Мой ненаглядный, обожаемый Джулиан — ныне воин, едва ли не все время видящий лишь грязь и кровь, чуть не ежедневно сталкивающийся с внезапной гибелью товарищей. Будет ли он из-за этого более восприимчив к моему невероятному сообщению? Ведь я где-то читала, что именно во время войны в людях, как правило, обостряется вера в сверхъестественное.

В тусклом электрическом свете кафе его глаза азартно блеснули — их и без того зеленоватый оттенок сейчас усиливался форменным цветом хаки. И встретившись с этим его горячим, воодушевленным взором, я почувствовала, будто падаю с немереной высоты.

— Скажите, — тихо заговорила я, не отпуская его взгляд, — вы верите в… Как бы вы это назвали? В ясновидение? В способность видеть будущее?

— Думаю, это полнейший вздор, — выпрямился он на стуле.

— Означает ли это, — наклонилась я вперед, пристально глядя на Джулиана, — что вы действительно в это не верите? Или вы просто не хотите в это верить?

Он поднес ко рту чашку, глотнул кофе.

— Полагаю, скорее, второе.

— А можете вы просто мне поверить? Поверить в то, что я действительно знаю, о чем говорю? Что я преодолела этот долгий путь, только чтобы попытаться спасти вас?

— Спасти меня?! От чего? — Джулиан даже рассмеялся. — Может быть, от войны? Тогда, боюсь, у вас не очень много шансов.

— Положим, нет. Но есть кое-что еще. Нечто…

Закончить фразу я не смогла. По его улыбке, по беспечности в голосе я поняла, что мое простенькое заклинание не возымело действия. Он решил, я просто дразню его, подначиваю, что это всего лишь часть игры.

— Хм… Нечто, чреватое опасностью?

Я опустила взгляд на свою опустевшую тарелку: от нее до сих пор исходил дух мяса и яиц, и от этого запаха в желудке колыхнулась тошнота.

— И вы готовы еще усугубить эту опасность, так я понимаю? — подняла я на него глаза.

Джулиан глядел на меня совершенно непонимающе, как будто его теннисный противник вдруг по необъяснимой причине был удален с корта сразу после серии успешных ударов.

Потом на лице его пролегло настороженное участие.

— Вероятно, вы очень устали? — с опаской понизил он голос. — Вижу, с завтраком вы покончили — может, вам пора теперь немного отдохнуть?

— Увы, не могу. Я пока что не нашла, где остановиться.

— Я вам помогу.

— Вам вовсе нет нужды об этом беспокоиться.

— Мисс… Кейт… Я был бы рад вам помочь. Может быть, моя хозяйка вам что-то присоветует?

Я хотела было отклонить его предложение: дескать, спасибо, я и сама уже в состоянии о себе позаботиться, — однако в последний миг вдруг спохватилась, что именно он мне предлагает: вполне пристойный повод продлить наше знакомство, поддерживая элегантную видимость того, будто это всего лишь беспристрастная забота о моем благополучии. Ведь в этом не было ничего необычного и предосудительного. А потому вместо возражения я сказала:

— Вы так думаете? Однако вряд ли можно найти что-то подходящее за столь короткий срок.

— Уверен, что-нибудь устроится. У вас совершенно изнуренный вид. — Повинуясь внезапному импульсу, Джулиан протянул руку, едва не коснувшись моей, однако, вдруг опомнившись, отвел ее и опустил на скатерть возле тарелки.

— Да нет, правда, я вполне хорошо себя чувствую. Просто от завтрака на меня накатила сонливость.

Он сделал знак официанту.

— Я отведу вас обратно. И вы… Вы сможете отдохнуть в моей комнате, если вам будет угодно, пока я наведу справки. Вам нельзя в таком состоянии никуда идти… Бог мой! Вы побледнели как полотно!

Тревога Джулиана была вполне объяснима, учитывая даже то немногое, что он обо мне знал. Вероятно, он отчаянно боялся, что я отключусь или меня снова вырвет.