Книга Его Величество - Владимир Васильев

— Не могу перецеловать вас всех… Но вот за всех…31

Произнося эти слова, он подходит к толпе, целует тех, кто ближе к нему, прижимает их головы к своей груди. Слышатся рыдания, возгласы приветствий. Народ шумит, волнуется, вздымаясь и опускаясь перед главными воротами.

Император снова поднимает руку.

В мертвой тишине отчетливо звучат его слова, обращенные к народу. Государь призывает идти всем по домам, быть смирными, спокойными, повиноваться повелениям тех, которые одни знают, как и что делать.

— Дайте место, — говорит он.

Толпа тихо отступает далее к краям Дворцовой площади.

Со стороны Миллионной улицы показались бегущие солдаты в шинелях. Их становится все больше и больше. Они строятся на площади возле манежа, образуя стройную колонну.

На бледном лице императора вспыхивает румянец. Он узнает преображенцев. Быстро пройдя к ним, Николай Павлович командует:

— К атаке в колонну стройся, четвертый, пятый взводы прямо, скорым шагом марш, марш…

Батальон разворачивается левым плечом вперед и идет мимо заборов достраивавшегося здания министерства финансов и иностранных дел к углу Адмиралтейского бульвара.

Внимание императора привлекает знакомая фигура сутулого, высокого человека, огибающего угол дома Главного штаба. Внимательно присмотревшись, он узнает полковника, князя Трубецкого.

В это время кто-то со спины резко берет его за локоть. Обернувшись, Николай Павлович от неожиданности зажмуривает глаза, но спокойно делает шаг назад.

— Вы?..

Его появление необычайно… Его вид поражает… Парадный мундир военного генерал-губернатора расстегнут и частью вытащен из под шарфа, воротник его оторван, лента измята, галстук скомкан.

Преданно глядя на императора маленькими слезящимися глазами, Милорадович с трудом произносит:

— Государь! Если они поставили меня в такое положение, остается только действовать силой.

«Эх, Михаил Андреевич, герой наш, что же ты с собой делаешь, — глядя жалеючи на старого генерала, думает Николай Павлович. — Где же твой блеск? Где твоя выправка?»

Милорадович покорно ждет. Ждут решения государя генерал-адъютант Голенищев-Кутузов, полковник Хвощинский, присоединившиеся к ним флигель-адъютант императора Кавелин, генерал-адъютант Комаровский и командир Преображенского полка Ислентьев.

— Не забудьте, граф, что вы ответствуете за спокойствие столицы, — после долгой паузы строго говорит Николай Павлович.

Генерал-губернатор кивает, но с места не трогается.

— Возьмите Конную гвардию и с нею ожидайте на Исаакиевской площади около манежа моих повелений, я буду на этой стороне с преображенцами близ угла бульвара, — едва сдерживая себя, дружеским голосом добавил император и резко отвернулся, чтобы не сорваться и не накричать.

Граф Милорадович словно очнулся ото сна: взглянул быстро на беспорядок своей одежды, вытянулся, приложил руку к шляпе, а потом суетливо, как обычный штатский гражданин, побрел назад по той же дороге.

На пути его подвернулись сани обер-полицейского Шульгина. Милорадович, спешив хозяина, забрался в них и в сопровождении своего адъютанта Башуцкого отправился к Сенатской площади.32

Когда стало ясно, что через площадь, запруженную сплошной массой народа, не проехать, он кружным путем по Поцелуеву мосту на Мойке добрался до казарм Конной гвардии. Возле казарм командовал построением граф Орлов. Конногвардейцы, выполняя команду на построение, явно не спешили седлать коней. Постояв недолго в стороне, Милорадович в нетерпении сел на лошадь и поскакал на Сенатскую площадь.

* * *

Михаил Павлович ехал от Зимнего дворца по едва установившемуся зимнему пути в артиллерийские казармы, находившиеся рядом с Таврическим дворцом. Возле Летнего сада ему встретилась колонна Кавалергардского полка.

«У кавалергардов присяга окончена», — радостно думал великий князь, провожая взглядом штандарты.

Миновав казармы 2-го батальона Преображенского полка, Михаил Павлович, удовлетворенно заметил: «И здесь присягнули».

В приподнятом настроении он прибыл к артиллерийским казармам. Навстречу, придерживая саблю, выбежал генерал-майор Сухозанет.

— Ваше высочество! Смею доложить, некоторые офицеры уклоняются от присяги под предлогом, что они не уверены в достоверности отречения цесаревича Константина Павловича, а вас считают удаленными из столицы по несогласию на вступление на престол Николая Павловича, — пылко доложил он и, помедлив, словно извиняясь, добавил. — Вследствие этого офицеры мною арестованы.

— Освободите немедля! — слезая с саней, рыкнул Михаил Павлович и уже вдогонку удаляющемуся генералу крикнул: — Всех на построение сюда. Всех до единого офицера!

Провожая взглядом Сухозанета, поморщился: «Что же ты, Николай Онуфриевич, убедить их не мог. А еще ветеран Отечественной войны».

Мысли его тут же перескочили к Зимнему дворцу. Вспомнилось испуганное лицо брата Николая. Таким он его не видел никогда. Если только в детские годы…

«Тут поневоле растеряешься, коль не знаешь, на кого положиться и какие еще штучки у заговорщиков приготовлены. Вон — до моих артиллеристов добрались. Обманом берут. Пугают», — лихорадочно думал он, с нетерпением посматривая на дверь, за которой скрылся Сухозанет.

Один за другим из казармы с понурыми головами стали выходить офицеры. Не обращая внимания на окрики своего командира, они упрямо шли к великому князю.

— Господа офицеры, становись! — призвал Михаил Павлович. Движение прекратилось. Офицеры начали неторопливо выстаиваться в шеренгу.

— Рравняйсь! — скомандовал великий князь. — Смиррна!

Редкий строй сжался, выровнялся. Выполнив команды, артиллеристы устремили взоры на Михаила Павловича.

— Узнаете? — улыбнулся он.

— Узнаем, — несколько вразнобой ответил строй.

— Так вот, господа офицеры, сообщаю вам, я был у цесаревича Константина Павловича, когда поступило сообщение о смерти императора Александра I. Он тотчас при мне написал письмо брату, в котором уверил его, что подтверждает свое отречение от престола, написанное им в январе 1822 года. Более того, письмо это он доверил отвезти в столицу мне. Его просьбу я выполнил. Вопросы еще будут?

— Да как же нам… — потянул молоденький прапорщик.

— Вопросов нет, — перебил его штабс-капитан.

— Тогда не будем терять времени, — улыбнулся Михаил Павлович, — и приступим к принятию присяги.

Можно было ехать в Зимний дворец, а потом и домой. Он мысленно представил, как увидит матушку, жену…