Книга Магия невидимого острова - Эрик Л’Ом
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Надо взять себя в руки и заняться чем-нибудь, а не бессмысленно волноваться. Завтра будет видно… Коралия завернулась в ткань. Но удары волн по плоту заставляли её вздрагивать. Тогда девочка стала думать о матери, о родной деревне, об отце, об Амбре – дорого бы она сейчас дала, чтобы услышать её нытьё! По щекам Коралии покатились слёзы.
Наконец мерный плеск волн убаюкал её.
– Смотри, папа, я же говорила, что ночью видела свет и слышала какой-то шум в складской палатке!
Коралия открыла глаза. Она лежала на прежнем месте, в небе сияло солнце.
– Что ты тут делаешь?
Коралия приподнялась. Её разглядывали мужчина и девочка.
– Повторяю: что ты тут делаешь? Ты понимаешь ска?
Мужчина не сердился, просто был озадачен. Коралия долго его разглядывала, прежде чем ответить. Невысокий, одетый в одни мешковатые шорты, с тёмной от солнца кожей и почти белыми волосами. Дочка удивительно походила на него.
– Да, сударь, я понимаю ска. Но чтобы вам объяснить, как я тут оказалась…
Девочка в лёгкой сорочке схватила отца за руку.
– Оставь её мне, папа! Это, наверное, пашана! Пожалуйста, можно?
Мужчина ласково улыбнулся.
– Хорошо. Но только пока мы не пристанем к берегу. Ты знаешь правила.
Он вышел из палатки. Девочка – ей было лет десять – радостно подбежала к Коралии.
– Меня зовут Матси!
– А я Коралия. Твой папа на меня не сердится?
– Нет, – улыбнулась девочка. – Пашаны часто прячутся на наших плотах. Но их всегда находят!
– Кто такие пашаны?
– Тайные пассажиры, кто же ещё? Пойдём поиграем! Когда мы пристанем к берегу, тебя снимут с плота, и я опять останусь одна.
Она взяла Коралию за руку и вытащила из палатки.
– Почему у тебя такие светлые глаза? Почти прозрачные!
Девочки устали бегать, хохотать и плескаться в воде и теперь сидели на краю плота, обсыхая на солнышке.
– Чтобы видеть под водой. Папа говорит, все дети Народа Моря рождаются такими.
– Вас много? – спросила Коралия, успевшая осмотреть восемнадцать плотов Шестого племени Народа Моря, к которому принадлежали Матси с отцом.
– Всего тридцать племён, – с гордостью ответила девочка. – У некоторых по сорок плотов! Во времена моего деда у нашего племени их было двадцать семь! Лучше иметь много плотов. Тогда можно не опасаться шторма. И больше места для игр.
– Вы никогда не бываете на суше? – удивилась Коралия. – Так всю жизнь и проводите на плотах?
– А что там делать? – ответила Матси. – Иногда мы причаливаем ненадолго. А бывает, отвязываем один плот и посылаем к берегу, обменять рыбу на что-нибудь. На суше слишком опасно. Здесь надёжнее. Вот только… мне так скучно одной!
– Разве на плотах нет других детей?
– Есть. Но мой папа – хранитель вещей, поэтому никто не хочет со мной играть.
– Это потому, что твой отец – важный человек? – спросила Коралия.
Матси захохотала, болтая ногами в воде.
– Мой отец – важный? Нет, совсем наоборот! Пашеаик, ведущий наши плоты, – вот кто важный! Или Халеаик, самый удачливый рыбак племени. Уснак, плавающий быстрее всех, – тоже. А мой отец – Вал, он всего лишь сторожит предметы, присылаемые морем или поднимаемые со дна Уснаком. Как же ему быть важным? Ведь он сторожит то, что никому не нужно.
Коралия удивлённо разинула рот. Никому не нужно?.. Она хотела убедить девочку в обратном, но, как ни странно, не смогла найти ни одного довода. Трудно там, где все расхаживают почти голышом, доказать пользу платьев и драгоценностей!
– Зачем же вы тогда это храните? – только и сказала она.
– Так издавна повелось. Всегда был лоцман-плотоводец, всегда был и хранитель вещей, вот и всё.
– Тебя огорчает, что твой отец – просто сторож?
– Меня огорчает, что со мной играть не хотят… Смотри! Видишь? Это кусачки!
Матси показала огромное тёмное пятно на морской поверхности.
– Они опасны? – встревожилась Коралия.
– Нет, главное – оставаться на плоту и не входить в воду.
Вскоре плоты очутились посреди кусачек. Казалось, никто в племени этим не обеспокоен, просто все стараются не приближаться к краю.
– Это же медузы! – Коралия с отвращением вгляделась в плотное студенистое месиво. – Вот ужас! Ненавижу!
Девочку передёрнуло. Всё, напоминавшее студень, вызывало у неё непреодолимое отвращение. В детстве Амбра гонялась за ней с банкой смородинового желе. Коралия орала без остановки, пока на помощь не приходила мать. Она не знала, откуда взялось это отвращение. Оно было очень стойким и никогда её не покидало.
– Нет, кусачки! – поправила Матси. – По отдельности они не опасны, а как соберутся вместе, могут убивать даже китов! Знаешь, как раньше избавлялись от пашанов? Их кидали кусачкам! – Девочка засмеялась. – Но это в прошлом. Теперь их просто высаживают, когда пристают к берегу, чтобы на что-нибудь поменять.
– Бр-р! – поёжилась Коралия. – Не хотелось бы к ним упасть!
– Ты прожила бы там всего несколько минут, – спокойно сообщила девочка. – Спасение одно: нырнуть и попытаться уплыть от них под водой.
– Это возможно?
– Бывает, удаётся. У меня-то вот однажды получилось. – Поймав восхищённый взгляд Коралии, Матси уточнила: – Это проще, чем убежать от гоммона.
– Здесь бывают гоммоны?
– Нет, они нападают у берега или на пляже.
– Это мне известно… – пробормотала Коралия, помрачнев.
Ей вспомнилось похищение Агаты, из-за которого начались их приключения, и говорить о медузах стало неинтересно. Потом она задумалась о друзьях и загрустила. Но зачем поддаваться унынию? Здесь, посреди моря, она всё равно бессильна.
– Что с тобой? – спросила Матси, заметив слёзы в глазах новой подружки.
– Ничего, – Коралия покачала головой. – Пойдём к твоему отцу. Смотри, он нам машет!
Запах жареной рыбы плыл в воздухе. Хранитель вещей звал девочек подкрепиться.
Была, наверное, середина дня. Уже час Амбра ежеминутно оглядывалась. Она чувствовала за спиной чьё-то присутствие и не могла отделаться от мерзкого ощущения, что её преследуют. Однако девочке не удавалось никого разглядеть. И она шла дальше под пологом высоких деревьев, пытаясь побороть страх.
Накануне, подобно Гиймо, угодившему в страну холмов, и Коралии, попавшей на плот, Амбра очнулась в кромешной тьме. Она приказала себе не паниковать и немного погодя стала различать вокруг нечто огромное и неподвижное. Луну скрывало, наоборот, что-то, всё время менявшее очертания.
