Книга Штрафники не кричали: "За Сталина!" - Юрий Рубцов

Как вспоминал вновь назначенный командующим фронтом генерал-полковник А. И. Еременко, в первом квартале 1943 г. было 76 случаев смерти от истощения. Должностные лица же, включая начальника санитарного управления фронта, вместо наведения порядка в снабжении и обеспечении сохранности продуктов, доказывали, что дистрофия и смерть происходили из-за малой калорийности пайка[64].

В постановлении ГКО № 3425 с от 24 мая 1941 г., изданном по результатам работы комиссии А. С. Щербакова, ответственность за допущенные «крупнейшие недостатки в организации питания красноармейцев на Калининском фронте» была возложена на командование фронта (командующий — генерал-полковник М. А. Пуркаев, член Военного совета — генерал-лейтенант Д. С. Леонов), членов военных советов армий, командиров дивизий, полков, батальонов и их заместителей.

Последовали и оргвыводы. Еще до завершения работы комиссии ГКО генерал-полковник М. А. Пуркаев был снят с поста командующего фронтом и переведен на Дальневосточный фронт. Приказом по НКО № 0374 от 31 мая 1943 г. И. В. Сталин объявил выговор генерал-лейтенанту Д. С. Леонову, а генерал-майора П. Е. Смокачева «за преступное отношение к вопросам питания красноармейцев» снял с поста члена Военного совета фронта и начальника тыла фронта и предал суду военного трибунала. Военному совету фронта (его возглавил генерал-полковник А. И. Еременко) было предписано установить лиц начальствующего состава, «виновных в перебоях в питании бойцов или недодаче продуктов бойцам», и направить их в штрафные батальоны и роты[65].

Суровым приказом (№ 0023 от 7 июня 1944 г.) И. В. Сталин отреагировал и на чрезвычайное происшествие, случившееся в мае 1944 г. в воинском эшелоне, который следовал на фронт с маршевым пополнением из 6-й запасной стрелковой дивизии Харьковского военного округа. На станции Красноармейская солдаты подобрали неразорвавшуюся мину, которую использовали в качестве колуна при заготовке топлива для костра. Произошел взрыв, погибли и были ранены 13 военнослужащих. Преступная неосторожность с боеприпасом стала лишь крайней формой выражения тех безобразий, которые творились в эшелоне. Все трое суток, которые эшелон находился на станции, личный состав пьянствовал, самовольно уходил в город, торговал и обменивал табельное обмундирование. Люди были брошены: сопровождавший эшелон офицерский состав разместился в отдельном вагоне и никакой работы с подчиненными не вел, мер к наведению порядка не принимал. Сам же от этого первым и пострадал: массовые нарушения воинской дисциплины неизбежно вылились в избиение и разоружение офицеров.

Согласно приказу командующий округом генерал-лейтенант С. А. Калинин, уже имевший выговор за отсутствие должного порядка в запасных частях округа, был снят с должности и отдан под суд[66], командир 6-й запасной стрелковой дивизии генерал-майор Коваленко отделался выговором с предупреждением о неполном служебном соответствии (выручило то, что он лишь накануне был назначен командиром дивизии и в период формирования эшелона болел). Офицерский состав эшелона за бездействие был разжалован и направлен в штрафбат. Сержантов и рядовых разделили на две категории: непосредственных виновников в нарушении дисциплины предали суду военного трибунала, а остальных направили в штрафную роту[67].

От И. В. Сталина не отставали и его заместители по НКО СССР, имевшие право издания приказов от лица наркома обороны. Замнаркома по химической обороне и гвардейским минометным частям генерал-майор артиллерии В. В. Аборенков (он же — командующий гвардейскими минометными частями РККА) получил в сентябре 1942 г. доклад о том, что в 58-м гвардейском минометном полку (Сталинградский фронт) из-за «преступного отношения водительского, командного и политического состава полка к ценной и остродефицитной боевой технике» выведено из строя до 80 % боевых и транспортных автомашин. Он приказал члену Военного совета гвардейских минометных частей фронта совместно с представителями особого отдела и автобронетанкового управления немедленно произвести расследование, по результатам которого виновных в преднамеренной порче машин расстрелять перед строем, а виновных в небрежном отношении к вверенной боевой технике — немедленно направить в штрафные части. Те же самые меры он потребовал применять к виновным в выводе техники из строя и впредь, доведя текст приказа до всего командного, политического и начальствующего состава, а также водительского состава гвардейских минометных частей Красной Армии[68].

В ноябре 1942 г. заместитель наркома обороны СССР, начальник Главного управления формирования и укомплектования войск НКО СССР (Главупраформа) армейский комиссар 1-го ранга Е. А. Щаденко категорически запретил командирам войсковых частей и соединений отправлять на переосвидетельствование военнослужащих, признанных врачебными комиссиями годными к службе, но продолжающих заявлять себя больными, без предварительного тщательного осмотра их врачами частей. «Если будет установлено, — говорилось в изданном по этому поводу приказе № 0882 от 12 ноября 1942 г., — что военнослужащий симулирует болезнь и членовредитель, предавать суду, а осужденных немедленно отправлять в штрафные части действующей армии»[69].

Еще один приказ НКО СССР от 4 декабря 1942 г., на сей раз подписанный заместителем наркома, начальником Главного политуправления Красной Армии генерал-полковником А. С. Щербаковым, касался наказания должностных лиц военно-политического училища им. М. В. Фрунзе, которые наплевательски отнеслись к удовлетворению материально-бытовых нужд политработников, находившихся в резерве ГлавПУ и состоявших на довольствии в указанном училище. Воистину волосы дыбом встают при чтении приказа: неужели такое было возможно и не в каком-то забытом богом гарнизоне, а, что называется, «под крылышком» Главного политуправления?

Однако же — было. «Питание личного состава организовано из рук вон плохо, — говорилось в тексте приказа. — Столовая военторга, обслуживающая политработников, представляла собою захудалую харчевню, полную мусора и грязи. Качество приготовляемой пищи низкое. На две с лишним тысячи человек, питающихся в столовой, имелось всего лишь 44 тарелки. В результате создавались неимоверно большие очереди, в которых политработники ежедневно простаивали многие часы, получая завтраки в 15–16 часов, обеды в 4–5 часов ночи, а на ужин времени не оставалось…