Книга Божьи дела - Семен Злотников

Кому еще рассказать про такое – кроме Тебя?..

Тяжело вздыхает.

Значит, уже я жила не в Караганде, а в Москве.

Снимала малюсенькую, но зато совершенно отдельную однокомнатную квартиру.

За МКАД…

Туда, если, образно говоря, двигаться строго по Горьковскому шоссе, в направлении Балашихи… не доезжая… жемчужины нашего Подмосковья…

Был у меня свой холодильник, телевизор 21 инч, большая и очень удобная полутораспальная кровать, ковер с тигрятами и тигрицей…

Боже, о чем я?..

Вот: я однажды встречаю – его!

Он безработный, я – безработная.

Вместе сидим в длинной очереди, ждем, когда позовут, и общаемся, образно говоря: трали-вали, не знали…

В Москве, Ты подумай, в кои-то веки встретить живого мужчину и даже поговорить!..

Короче, общались, общались мы с ним и общались, а потом он так странно и пристально так на меня посмотрел и говорит:

– А что, – говорит, – милая Лялечка, возьмите, – говорит, – пожалуйста, меня к себе ненадолго!

Пожалуйста, думаю я про себя, разбежалась! А сама удивленно тем временем тоже на него смотрю и опять же про себя думаю: может, он шутит?..

По виду, однако, понимаю – не шутит.

Но, думаю, может, такая у человека манера: он вроде не шутит – но как бы и шутит?

Люди такие разные…

И я улыбнулась ему, как могла, по-доброму и открыто.

– Отчего же, – ему говорю, – ненадолго, можно, – говорю ему, – и надолго!

И улыбаюсь ему изо всех сил, чтобы он сразу понял: с юмором у меня хорошо.

Правда-правда…

Но, однако же, вдруг замечаю на глазах у человека настоящие слезы: «Надолго, наверное, говорит, я не смогу, потому что, говорит, я, наверное, скоро умру…»

Лялечка молчит. Как природа.

Ну как на такое мне, Господи?..

Еще и еще пытаюсь понять: может быть, все-таки шутит?..

Но понимаю – не шутит.

Напротив, я вижу в зеленых глазах какую-то, образно выражаясь, уже нездешнюю тоску и бледность на впалых щеках – признак благородства…

Тяжело вздыхает .

А чего я могла?

То и сделала, что я могла: жить пустила!

А как же мне было его не пустить: без родных, без знакомых, без денег, без крыши над головой, смертельно больной…

Я пустила.

Пустила его, я пустила, пустила!..

Всхлипывает.

Короче, взяла я его за руку – и по врачам.

Как ребенка, водила.

А у него – говорят – запущено все и ужасно.

И нужна операция – говорят – и тоже – говорят – никакой гарантии.

Но я тем не менее все ж таки уломала его, и легли мы с ним под нож.

Извелась, поседела…

Ему только хуже.

И день ото дня ему хуже и хуже…

Я ночами не сплю, что мне делать?

Все жалеют меня и его, говорят: отпусти, говорят, хватит мучить!

Что?

Вот так человека взять – да отпустить?..

Вот так вот мужчину взять – да отпустить?..

Упрямо мотает головой.

Нашла наконец великого колдуна.

Из Адыгеи!

Хромого, усатого, желтоглазого.

С большими такими зубами.

Он когда так улыбался – губы у него так по сторонам разъезжались – и так возникали зубы…

Колдун!

Денег хотел.

И много.

А откуда у меня много денег?

И мало не помню чтобы водились – даже когда работала продавщицей в цветочном ларьке у метро…

А с другой стороны, я подумала: из-за денег мужчине помирать? Мужчина сегодня – как Бог: не вижу, но знаю, что где-то Он есть! Думала, думала, думала, думала: где мне взять денег?

Для спасения жизни Мужчины – где?..

Молчит.

Меня научили добрые люди – и я научу.

Как говорится, пущу хлеб по водам…

Для тех, кто не в курсе… если к Пушкину встать спиной… и пойти по бульвару прямо… и после «Макдональда» – сразу направо… и метров четыреста – прямо… и сразу налево, в тупик… Идите в тупик – и там фирма, короче… по связям, короче… ну, Ты понимаешь?..

Смущенно улыбается.

Сколько, однако, на свете отзывчивых добрых людей, и даже среди сутенеров!

Сначала, по возрасту, мне отказали, но потом, когда я объяснила причину – во имя Мужчины! – они даже прослезились.

На стареньком, помню, пикапе «Пежо» с раздвижными сиденьями и шторками на окнах мы – во имя Мужчины! – всю нашу Московскую область проехали – вдоль, поперек!..

Улыбается.

Боже мой!

Мой уже не вставал с кровати!

Сил у него не было никаких!

Я его с ложки кормила, выносила за ним, обстирывала.

Он порнокнижки любил – доставала.

Просил почитать – я читала.

Под музыку, при свечах…

Все делала, Господи.

Кажется, даже и больше.

Чего не могла – это правда – смотреть эротические фильмы по ночному телевизионному каналу: так некрасиво, когда у других…

Вдруг, словно вспомнив о чем-то, всхлипнула.

Не могу передать, сколько мне доставалось: работа на фирме, пикап, плюс смертельно больной человек – сама не понимаю, как я выдерживала!..

Иногда я все-таки думаю, я вспоминаю: у меня было три как бы мужа, и все, как слоны, были крепкие и большие, все как-то живы, со всеми тремя в переписке…

Не знаю, как мне объяснить: знаешь… мне никогда еще не было так хорошо, как тогда, когда он помирал…

Всхлипывает.

Как объяснить…

Я была ему нужна…

Я была так нужна…

Я была нужна…

Плачет.

Ну вот…

Значит, вот: адыгейский колдун только раз на него посмотрел – и сразу определил: все болезни его от проклятья.

Его хорошенечко прокляли, вот Тебе – все!..

При мне колдун плюнул ему в лицо 613 раз, я считала.