Книга Лунные драконы - Татьяна Корсакова

– Так ведь пропадет скотинка! – По щекам тети Тоси потекли слезы.

– Выбирайте: или вы, или ваша скотинка, – буркнул врач, а потом добавил уже чуть мягче: – Скотинку вон она может покормить, – он кивнул на Полину.

В заплаканных глазах тети Тоси зажегся огонек надежды.

– Я покормлю, – сказала Полина не слишком уверенно. – Только я не знаю как...

– Ну, техническую сторону вопроса вы обсудите без меня, – врач встал, захлопнул свой чемоданчик. – Всего хорошего.

В дверях он остановился, уже совсем не строго, а как-то даже по-отечески посмотрел на Полину:

– Я на тумбочке рецепт оставил. Купите лекарства этой сумасшедшей и проследите, чтобы она их принимала регулярно.

...Полина тащила по платформе тяжелый пятилитровый бидон и проклинала скотинку тети Тоси. В бидоне плескались объедки – скотинкина еда. Неплотно подогнанная крышка то и дело норовила свалиться на землю. Это просто чудо, что в переполненной электричке ей удалось не заляпать толкающихся и возмущающихся пассажиров адской смесью, состоящей из красного борща, недоеденных кусков запеканки и картофельного пюре. Все это «добро» тетя Тося принесла из детского садика еще прошлым вечером.

Еще вчера спасение несчастной скотинки от голодной смерти казалось Полине пустяковой задачей: села на электричку, проехала пару остановок, нашла домик тети Тоси, вылила «еду» в тазик, сунула тазик под нос поросенку – и все дела. Но она не учла два существенных момента. Во-первых, бидон оказался тяжелым и страшно неудобным. Во-вторых, в выходной день электричка была забита под завязку. Полина даже представить себе не могла, что так много людей возжелает выехать за город субботним утром.

Она подождала, когда волна дачников и грибников схлынет с платформы, поставила бидон на землю и принялась рыться в карманах джинсов в поисках нарисованного тетей Тосей плана. Вдруг за спиной послышался пронзительный свист, и чей-то насмешливый голос сказал:

– Ба, ребятки! Смотрите, кто тут у нас!

Полина едва удержалась, чтобы не застонать. Неспешной походкой к ней приближалась зловредная троица: Лоб, Кухто и Полянский...

Идея съездить на шашлыки принадлежала Саньке.

– Мужики, предлагаю оттянуться! Маман мяса намаринует, винца закупим, девок позовем, – Санька мечтательно закатил глаза. – Можно даже с ночевкой. – Он многозначительно подмигнул Сергею.

– Кого собираешься звать? – спросил тот.

– Тебе, как обычно, Алку. Мне – Любку Терехину.

– А мне? – прогудел Лоб.

– А тебе Зину резиновую, – заржал Кухто. – Нормальные бабы тебя за версту обходят.

– Это почему? – Лоб нахмурился.

– Потому что от тебя потом за километр разит, – Санька подмигнул Сергею.

– И все?

– А тебе мало?

– Таньку позовите, – проворчал Лоб.

– Какую Таньку? Горевую, что ли? – Санька протестующее мотнул головой. – Ты что! Она ж нам весь кайф сломает, начнет ныть: то не так, это не этак. Нет уж, Лобушка, придется тебе с Зиной.

Терехину и Скворцову уговаривать не пришлось. Это был далеко не первый их совместный выезд «на природу». Роли и обязанности давно распределены, маршрут изучен, все довольны, всех все устраивает. Никаких сюрпризов быть не должно.

Оказалось, на сей раз без сюрприза не обошлось. Лоб, уже изрядно пригруженный выпитым в электричке пивом, увидел француженку первым. Та стояла на краю платформы. Джинсы, болоньевая куртка, кроссовки, надвинутая на самые глаза вязаная шапка – даже вне школы она оставалась бесполым существом. Кстати, встрече со своими любимыми учениками она, кажется, не обрадовалась. Точно от ветра, поежилась под пьяно-вызывающим взглядом Лба, неуверенно улыбнулась Сергею, пробормотала:

– Здравствуйте, ребята.

– Привет, привет, – наклон головы и тон, которым это было сказано, не предвещали ничего хорошего. Во хмелю Лоб становился злым и опасным, даже если хмеля было совсем ничего. – А каким это ветром вас сюда занесло?

– Тем же, что и вас, – она попятилась, едва не налетела на стоящий на платформе бидон.

– Мы с телками на шашлыки приехали. У Кухто дачка тут, – доверительно сообщил Лоб. – А вы?

Француженка неопределенно пожала плечами.

– У нас баб маловато. – Лоб уныло посмотрел на притихших девчонок и обернулся к француженке: – Может, составите компанию?

– Спасибо за приглашение, но у меня другие дела, – она все еще улыбалась, но натянуто и как-то неуверенно.

– Какие такие дела? – Лоб осклабился, удивленно посмотрел на стоящий рядом с француженкой бидон. – За грибами, что ли, приехали?

Носком ботинка он поддел бидон. Крышка со звоном упала на рельсы, а сам бидон покачнулся и с гулким уханьем завалился набок. Несколько секунд все недоуменно разглядывали растекающуюся по платформе бурую жижу.

– Что это? – Алка брезгливо поморщилась и прижалась к Сергею.

Лоб присел на корточки, окунул в лужу указательный палец, поднес к глазам и радостно завопил:

– Пацаны, прикиньте, это же объедки! Наша Полина Мстиславовна объедками промышляет!

– Ни хрена себе! – заржал Кухто.

Алка встрепенулась, отлепилась от Сергея.

– Полина Мстиславовна, у меня мама – заведующая рестораном. Хотите, я попрошу, и она распорядится, чтобы вам отдавали то, что посетители не доели? – спросила голосом доброй феи.

Француженка молчала: смотрела на стекающие по некогда белоснежным кроссовкам бурые ручейки и молчала.

– Не, мы ее с собой не возьмем. – Лоб поддал ногой опустевший бидон. – Нам не по статусу с помоечницами общаться.

Алка и Любка захихикали. Француженка зябко поежилась, затравленно посмотрела на Сергея. И нечего на него так смотреть! Если он не ржет вместе с остальными, это еще не значит, что он бросится ее выручать.

Наверное, она прочла его мысли, потому что улыбка ее, до этого потерянная и беспомощная, сделалась вдруг понимающей.

– Пошли отсюда, – Алка дернула Сергея за рукав, – а то еще кто-нибудь заметит нас рядом с этой... – она презрительно скривилась. – Позора потом не оберемся.

На душе вдруг стало мерзко, точно эти злосчастные помои вылились прямо на него. Ну что же она молчит?! Почему ничего не говорит? Она же может...

Она не могла. Или не хотела. Она просто отошла от них, присела на скамейку.

Всю дорогу до дачного поселка в душе Сергея Полянского шла борьба. Друзья веселились, вспоминали, как здорово обломали «эту самонадеянную суку». Алка смеялась, преданно заглядывала в глаза Сергею. А он боролся с нарастающим чувством гадливости. Он не принимал участия в травле, но чувствовал себя виноватым.

А француженка хороша! Зачем ей, черт возьми, понадобились эти объедки?! Что она собиралась с ними делать? И что она делает сейчас?