Книга Лунные драконы - Татьяна Корсакова

– Глупая девочка, что ты хочешь доказать? Что сможешь прожить без моей помощи? Уверена, что сможешь. Я просто стремлюсь немножко облегчить твою жизнь на первых порах. А потом живи как хочешь. Договорились?

– Договорились, – спорить с Ядвигой было бесполезно. Да и зачем ей что-то доказывать? Ядвига и так все про нее знает.

– И вот еще что, я скоро улетаю в Париж. Хочу организовать выставку памяти Аристарха. Еще не знаю, когда точно, но на всякий случай предупреждаю – если не сможешь до меня дозвониться, не волнуйся. Все, детка, удачи тебе, – в трубке послышались короткие гудки.

Полина улыбнулась ностальгической улыбкой. Париж, Москва, яркие огни, ритмы иной, уже слегка позабытой жизни. Хоть бы на денечек очутиться в привычной с детства среде...

* * *

Через два месяца Полина уже с трудом верила, что существует та, другая жизнь. Работа, обустройство быта, новые знакомства – у нее уже был маленький список побед.

Ее квартирка понемногу приобретала вполне жилой и даже уютный вид. Она купила ковер и новые шторы. С помощью тети Тоси сшила очень симпатичный меховой чехол на диван. Теперь диван, сменивший агрессивно-бордовый цвет на нежно-персиковый, выглядел вполне респектабельно. Особенно вкупе с новыми обоями и подобранными в цвет шторами.

Закончив обустройство квартиры, Полина решилась на серьезную трату: купила телевизор, хоть и подержанный, но еще в хорошем состоянии. Теперь по вечерам она могла забраться с ногами на свой диван и проверять школьные тетрадки под его успокаивающее бормотание. А иногда она даже грешила тем, что в компании тети Тоси смотрела бразильские сериалы. Знала бы бедная мама, как низко пала ее единственная дочь.

На работе все тоже более или менее наладилось. Рутина засасывает быстро. По-настоящему близко Полина сошлась только со Светой, но кое с кем из коллег у нее установились легкие, приятельские отношения. Милейший Антип Петрович взял над Полиной шефство и не оставлял надежды откормить ее до «приятных мужскому взгляду размеров». Балконовна, как и предсказывала Света, Полину игнорировала и особых критических замечаний в ее адрес больше не высказывала. Генриетта наконец-то предъявила свой счет. И опять прогнозы Светы сбылись: завуч не потребовала ничего невыполнимого, просто возложила на плечи Полины груз общественно полезных работ. К сожалению, эта деятельность никак не поощрялась материально, а денег катастрофически не хватало.

Когда Полина получила свою первую зарплату, то не знала, плакать ей или смеяться. В студенческую бытность только на карманные расходы ей выделялась вдвое большая сумма. Но то было в прошлой жизни, а теперь она честно пыталась выжить на свою крошечную зарплату. Это оказалось очень непросто. Полину сильно выручало то, что не требовалось тратиться на одежду. Да и те вещи, которые имелись в ее гардеробе, Полине некуда было надевать, и с легкой руки Светы она стала их потихоньку распродавать.

В отношениях с учениками тоже имелись определенные трудности. Ее головной болью стал одиннадцатый «Б» – маленькое социальное болото. Иногда на его безмятежной глади появлялись и с громким шумом лопались зловонные пузыри. Такими «пузырями» для Полины стала троица в лице Кухто, Лбова и Полянского.

С Лбовым все было более или менее ясно: Полина нанесла удар по его самолюбию, и теперь он пытался отыграться. Кухто по натуре своей мелкого пакостника действовал исподтишка, чаще всего через своего туповатого друга. Полянский же пока оставался для Полины темной лошадкой. Неглупый и в общем-то незлой, он смущал ее больше всех остальных. Его насмешливая улыбка и вежливо-равнодушный взгляд задевали сильнее, чем неприкрытое хамство Лбова и мелкие пакости Кухто. Он не принимал участия в травле Полины, он просто наблюдал за ней, изучал, точно она какое-то диковинное насекомое.

Впрочем, какая травля?! И травли-то особой не было. Подумаешь, прибили гвоздями журнал к полу, намазали тряпку клеем, подложили пачку презервативов в шкафчик учительского стола...

С журналом быстро разобрался Петрович, пришел с гвоздодером – и все дела! Отстирывать тряпку и отмывать доску от клея Полина заставила Лбова, чтобы неповадно было. А презервативы... Как философски заметила Света, хорошо, что неиспользованные.

А из недавнего противостояния Полина вообще вышла победительницей. Наученная горьким опытом, она теперь всегда была начеку. То, что ножка учительского стула подпилена, не бросалось в глаза, но все-таки она ее заметила, так как насторожилась сразу, едва увидев выжидательное выражение на лицах своих подопечных. Болото готовилось исторгнуть очередной «пузырь». Она не стала садиться, прошлась вдоль доски, оперлась поясницей о подоконник. Класс, затаив дыхание, ждал.

Урок шел своим чередом, тема была сложной и нудной, одиннадцатый «Б» заскучал и утратил бдительность, и Полина решила действовать.

Не особо талантливо нарисованный плакат, который Генриетта Сергеевна именовала наглядным пособием, висел высоко, едва ли не под самым потолком. Полине с ее ростом никак не дотянуться.

– Александр, не могли бы вы мне помочь? – Она с беспомощным видом посмотрела сначала на наглядное пособие, а потом на заскучавшего Кухто.

– Непременно, Полина Мстиславовна, – парень выбрался из-за парты, вышел к доске.

Полина верно все рассчитала: и его роста оказалось мало, чтобы дотянуться до плаката. Вот такая незадача. Пока Кухто чесал затылок, глядя под потолок, Полина придвинула к нему стул. Обычный стул, отличающийся от своих собратьев лишь дефективной ногой.

Кухто падал некрасиво: с испуганным девчоночьим визгом.

– Боже мой, Александр, с вами все в порядке? Может, в медпункт? – Пожалуй, нужно было поступать не в МГУ, а в театральный. Со своей ролью она справилась на пятерку с плюсом.

– Не нужно мне в медпункт! – Судя по мрачной физиономии Александра, серьезно пострадала только его гордость. – Вам бы стул починить, Полина Мстиславовна, он у вас поломанный какой-то.

Полина обвела взглядом нервно хихикающее «болото». Только один человек разгадал ее маневр. Сергей Полянский смотрел на нее со смесью удивления и уважения.

* * *

У подъезда стояла «Скорая». Дверь в квартиру тети Тоси была распахнута настежь. Из ее недр доносился зычный мужской голос. Полина переступила порог и поморщилась от острого запаха лекарств. Тетя Тося лежала на кровати и пыталась что-то втолковать сердитому пожилому врачу. Увидев Полину, она заметно приободрилась и попыталась сесть.

– Полюшка, ну хоть ты скажи этому ироду, что нельзя мне лежать! У меня хозяйство, мне живность завтра кормить.

– Я сказал – постельный режим, и точка! – в сердцах рявкнул врач и строго посмотрел на Полину: – Вы родственница?

– Соседка.

– Неважно. Объясните этой даме, что у нее гипертонический криз и кардиограмма, далекая от идеала. А вам, неугомонная моя, – он хмуро посмотрел на поникшую тетю Тосю, – нужно не живность кормить, а обследоваться и начать лечить свое давление.