Книга Искушение в одном лишь взгляде - Кейтлин Крюс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не призраки, – сказал Дарио, не узнавая свой голос. Возможно, это был голос человека, которым он был последние шесть лет или, по крайней мере, хотел им стать. Теперь он удивлялся, как все эти годы мог считать себя счастливым человеком. Стоя в кухне своего дома, наблюдая домашнюю сценку, он вдруг почувствовал настоящее счастье. До этой минуты он просто существовал.
Тот день на Гавайях изменил все, но больше всего изменился он сам.
– Пока еще не призраки.
Поместье Ди Сионе в Хэмптоне помнилось Анаис очень смутно: в прежние времена она приезжала сюда всего несколько раз. Однако глава семейного клана – патриарх – прочно запечатлелся в памяти. Джованни остался прежним, разве что выглядел более слабым. Он сидел в кресле в гостиной огромного дома, укутанный толстым пледом, хотя сентябрьский день был теплым. Старик встретил их улыбкой, а яркий блеск глаз заставлял забыть, что он стоит на пороге смерти.
– Мне стоило объявить о приближении конца еще тридцать лет назад, – заметил он слабым голосом. – Сразу все сбежались. – Лукавым взглядом он окинул Анаис, а потом стоящего рядом с ней Дамиана. – Да еще с таким подарком.
– Это Дамиан, – улыбнулась она старику, который всегда был добр к ней, независимо от перипетий ее жизни с Дарио и бесславным концом их брака. Наклонившись к сыну, Анаис шепнула: – Познакомься со своим прадедушкой.
Ее сердце дрогнуло от гордости, когда, сохраняя полное самообладание, Дамиан подошел к древнему старцу и уверенно, как взрослый, протянул руку. Анаис с волнением заметила во взгляде Дарио такую же гордость за мальчика и, возможно, за себя.
– Рад знакомству, молодой человек, – сказал Джованни с преувеличенной торжественностью, словно говорил с равным себе. – Очень рад, – повторил он со значением, глядя уже на Дарио.
– Веди себя прилично, – откликнулся Дарио. В его голосе звучал смех, как в прежние времена. Анаис вдруг узнала в нем молодого человека, который серым зимним вечером преследовал ее во дворе Колумбийского университета, пока не уговорил пойти выпить с ним кофе. – Иначе я не отдам тебе серьги, за которыми ты отправил меня на другой конец планеты.
– Ах, – легкомысленно фыркнул дед. – Пропавшие любовницы наконец возвращаются ко мне. Они по-прежнему ярко сверкают?
– Конечно, старина, – уверил его Дарио с веселой насмешкой, пробудившей в Анаис сладкие воспоминания. – Бриллианты в них затмевают блеск звезд на небе.
Джованни улыбнулся и сразу закашлялся. Он кашлял долго и надрывно – тяжелая болезнь давала о себе знать. Дарио нахмурился, но сразу взял себя в руки. Когда дыхание выровнялось и старик выпрямился в кресле, Дарио открыл коробочку, которую Анаис передала ему на Гавайах, и положил на сухую с пергаментной кожей ладонь деда.
– Жаль, что здесь нет Данте. – Джованни задумчиво смотрел на драгоценности. – В отличие от тебя, он умеет ценить блестящие безделушки. Ты всегда считал себя выше этого.
Анаис на секунду отвлеклась на просьбу Дамиана пойти поиграть на улице, но тем не менее заметила, как напрягся Дарио. Смех мгновенно погас в глазах, а рот принял упрямое выражение.
– Почему ты вспомнил о нем? Он здесь?
– Уехал на весь день, – неохотно ответил Джованни. Он мгновенно постарел и выглядел на все свои девяносто восемь лет.
– Не хочу говорить о нем и тебе не советую вмешиваться, дед. Он не должен знать, что я приезжал.
Джованни не стал спорить. Склонив голову, он смотрел на сверкающие серьги в ладони, а потом принялся расспрашивать Дарио об успехах «АЙС».
Потрясенная Анаис замерла в кресле напротив: ее сердце раскололось на тысячу осколков, рассыпавшихся по бесценному ковру под ногами. Сквозь широкое окно она наблюдала за малышом, резвящимся на зеленой лужайке, а в комнате умирал старик, проживший на земле почти целый век. Рядом с ним сидел ее любимый Дарио, недоступный и закрытый, словно тоже готовый умереть.
Дарио не изменился. Он отказывался говорить о брате-близнеце с дедом или с кем бы то ни было даже спустя столько лет, а значит, он никогда не поверит ей.
Отношения между ними казались вполне дружескими до поры до времени, пока оба притворялись, что ничего не случилось. Между тем прошлое не давало о себе забыть, как бомба замедленного действия. Когда она рванет? Анаис готова терпеть дурное настроение, которое Дарио, хоть и несправедливо, вымещал на ней, но что будет, если однажды он сорвется по-крупному, и Дамиан услышит? Рано или поздно это неизбежно случится. Она не допустит, чтобы этот человек разбил сердце ее сына только потому, что считал ее лгуньей.
Настало время честно признаться самой себе: Дарио никогда не доверял ей. Иначе ему в голову бы не пришло уличить ее в измене в тот ужасный день. Он никогда не поверил бы ни одному слову, сказанному против нее Данте или кем-то другим. В эту жестокую правду Анаис отказывалась верить до сегодняшнего дня. Дарио хотел убедить себя в том, что она недостойна его, и он воспользовался случаем, лишив ее всякой возможности оправдаться. Он задался целью разрушить их брак и преуспел.
Дарио собирался бросить ее, и сделал это с хирургической точностью. У него и в мыслях не было возвращаться. Если бы не Дамиан, их встреча в усадьбе Фугинавы закончилась бы иначе: оскорбив ее, он исчез бы навсегда.
Глядя на смеющегося рядом с дедом Дарио, она пыталась вспомнить, когда видела его таким живым и веселым. Анаис забыла его смех. Сколько лет она обманывала себя? Даже история их расставания, которую она поведала папарацци, была далека от истины, потому что предполагала некую ошибку, непонимание, трагическое стечение обстоятельств. На самом деле случилось то, что должно было случиться. Дарио хотел избавиться от нее и нашел для этого повод.
Осознание истины обрушилось тяжелой глыбой, грозящей раздавить ее. Анаис поняла, что не в ее силах заставить Дарио поверить в то, что Дамиан его сын, что она любит его и всегда была верна ему. Для этого он должен будет признать свою вину и свою слабость, на что он никогда не отважится. Ему остается один путь – никому не доверять, и прежде всего ей.
Несмотря на ее чувства, на предательскую дрожь сердца в груди, у нее не было другого выхода, кроме как положить всему конец. Она возьмет Дамиана и вернется домой.
Поздно ночью Дарио окончательно убедился, что ему не заснуть в кровати, казавшейся слишком широкой для одного, хотя он никогда ни с кем ее не делил. Он вышел на широкий балкон, опоясывающий спальню и верхний этаж пентхауса. Теплая сентябрьская ночь нежно ласкала обнаженную кожу – он не удосужился надеть ничего, кроме свободных льняных брюк.
Внизу переливался огнями бессонный Манхэттен, отзываясь в нем длинной низкой нотой, подчинявшей себе мысли. Она опрокидывала привычную стройную логику, заставляла задуматься о бессмысленности размеренной, упорядоченной до тошноты жизни. Дарио молча стоял, наблюдая суету города, и просто дышал.
