Книга Джихад одинокого туриста - Алексей Туренко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И этот туда же.
— Еще не подошел. И не спеши с его безбедной жизнью, в этих краях предоплата — дурной тон.
— Понял, — заключил Миша пряча пачку. — В каком составе двинем?
— В минимальном.
— А как?
— Лодку бы… — вслух помечтал я.
— Может на пикапе? — вернул на землю Терминатор. — Дождемся темноты и тихо двинем нижней дорогой. Ночи темные, арабы — пуганные.
— Звучит заманчиво,
Захрипела рация.
— В отеле!
Саша нагнулся и взял ее в руки.
— На связи. Что у вас? Прием.
— Местный, оружия нет, — доложил безликий простуженный голос. И после паузы добавил, — Прием.
— Наверно капитан. Пропустите.
— Понятно, — рация затихла.
Мы втроем повернулись в сторону дорожки. Знакомая фигура, напряженно озираясь вышла из густых сумерек. Подняв руку я шагнул навстречу.
— Привет.
Кэп, узнав меня, выдохнул.
— Здравствуйте.
— А где семья?
— Можно посмотреть деньги?
Предусмотрительный.
— Можно.
Казначей вытянул из кармана сверток.
— Смотри.
Белки кэпа блеснули и пропали — он склонился пред пачкой.
— Можешь пересчитать. На руки получишь после погрузки.
Зашелестела бумага. В темных дверях обозначилась движуха — весть о прибытии морехода пошла в массы. Кэп приподнял голову и мельком оглядел людей. Успокоившись видом детей и женщин он вернулся к пересчету.
Мы ждали. Закончив, он со вздохом отдал деньги.
— Все в порядке. Я приведу свою семью? Это быстро.
Саша соскочил с кузова, — Я провожу.
Вторник. Ночь, 22.10.
Мечта сбылась — я катил на Прадо по приморской улице. Теплый ветер в лицо, рокот восьмерки под капотом. Формальные признаки — налицо. Имелись и нюансы — выбитые стекла «по кругу», четыре вооруженные и встревоженные рожи в салоне, гранатомет у ноги соседа и навязчивая арабская мелодия, доносящаяся из темноты.
Трофей пришлось взять вместо пикапа — путь планировался в один конец, а пикапы с пулеметами не растут на деревьях. Хотя, он был бы предпочтительней — джип уступал во всем, кроме мощи. Рассевшись и прикинув секторы стрельбы будущие участники автопробега не сговариваясь, вылезли, принявшись за наведение порядка. Битье триплексов оказалось нелегкой задачей. Японское стекло крошилось и гнулось, не желая сдаваться, в конце концов уступив японской же матери и отечественному упорству. Стоп-сигналы сопротивления не оказали.
Без стекол Прадо выглядел забавно.
Мы повторно разместились в салоне. Совсем другое дело! Обзор и обстрел достигли абсолюта. Амбразура на месте лобового стекла так и манила пальнуть, пробное включение зажигания, вызвавшее тихий рокот движка не глушило тихий разговор у машины и хруст осколков под задницей.
Пара ярославцев разместившись сзади стиснула меж собой сопевший предмет особой заботы в арафатке. Еще один уроженец верхней Волги наконец снявший золотой обвес уселся на место переднего пассажира, пристроив между ног автомат и трубу РПГ. В ходе короткого спора с буйными ярославскими хлопцами мне удалось убедить, вынуть из ствола, почти введенную гранату — пальба из салона обещала быть фатальной. В качестве утешительного приза пришлось загрузить в салон пяток оливковых палок с набалдашниками, с корнем выдрав для этого передний подлокотник. Терминатор, сосватавший их нам, утверждал, что это осколочные. Не зная арабского и матчасти, пришлось верить на слово. Танки тут пока не водились.
Хлопнув о чью-то подставленную ладонь я вполголоса произнес «Двинули» отпуская тормоз. Качнувшись на «лежачем полицейском», Тойота выехала из проезда и потушив габариты нырнула в страшноватую темноту.
Могучий движок тащил на холостом ходу, почти не издавая звуков. Шуршание толстых покрышек заглушало тихое урчание мотора. Члены экипажа оживленно вертели головами, вглядываясь и вслушиваясь в экзотический пейзаж.
Электричество отключили не везде. Кое-где темнота поселка нарушалась проблесками света и как оказалось — даже кипела жизнью — далекие звуки арабских мелодий, иногда — чьи-то вопли. Придерживая руль я вглядывался и вслушивался темноту, стараясь не задерживаться глазами на редких огнях, пробивающих густую зелень.
Завидев за деревьями молчаливую, темную громаду первого отеля я притормозил. Восемь этажей здесь и сейчас казались небоскребом. Похоже, брошенным — ни огонька, ни звука. Кажется появился повод для гордости — отселение беспокойных соседей означало, что у нас появилась репутация. Дорога выглядела обманчиво пустой и безобидной. Черный асфальт, звездное небо и мягкие очертания деревьев обрисовывали четыре плоскости темного коридора, уходящего в бесконечность. Три горевших фонаря бросали косые отблески на дорогу, делая темноту полосатой.
— Ну что — помолившись, напрямую? Или ищем окольную тропу?
Кэп воспринял призыв к молитве чересчур буквально.
— Сейчас нельзя умирать!
Правильная мысль и правильный товарищ — сперва дело, развлечения подождут. Мало ли кому придет в голову сдохнуть? Спаси семью, потом займешься глупостями. Ярославская братва одобрила восточный взгляд на обязательства.
— Не ссы, пацан. Димка шутит, — сидевший слева по имени Иван оглушительно хлопнул лодочника по плечу.
— Тише! Не в кабаке, — одернул соотечественника Саныч. Обернувшись, он вкрадчиво поинтересовался, — Слышь, морячок, ты же местный. Наверняка все проезды к порту знаешь.
Кэп кивнул.
— Тогда расскажи, как тут огородами просочиться.
Капитан подался вперед, вглядываясь в пейзаж за капотом.
— До самого порта тут не проехать, но можно срезать часть пути через поселок. Поворот метров через двести, где рынок.
— Знаю, — подбодрил Саныч, — Моя там тарилась.
Крузер возобновил движение.
Показалась небольшая темная площадка рынка. Почти напротив нее, за деревьями виднелся еще один отель. Этот был не брошен — заунывный арабский музончик шел именно оттуда. Я сбавил и без того невеликую скорость, вглядываясь в пустую площадь и темный проезд к отелю. У проезда кто-то стоял.
— Стоит кто-то, — без выражения проговорил я, продолжая вглядываться в едва видимую фигуру.
— Твою мать, — выругался Саныч.
— Попробуем без стрельбы.
Арабский певец за деревьями взял ноту выше, прикрыв шелест покрышек подкатывающего джипа — до привалившегося к дереву араба оставалось метров двадцать. Саныч, наведя на него ствол тихонько свистнул. Обернувшегося араба шатнуло — борт подкатившегося Крузера был в метре, из окон в упор смотрели два автоматных ствола и страшные русские рожи. Завопив и уронив автомат часовой кинулся по дорожке к отелю.