Книга Лабиринты ревности - Абигайль Кейси

— Зачем?

— Чтобы наделать фитилей из свиного жира.

— Хорошая идея. Но я, во-первых, никогда не занимался изготовлением подобной продукции.

— А во-вторых? — передразнила незнакомка.

— А во-вторых, нет никакой гарантии, что фитили, изготовленные из спального мешка и свиной тушенки с бобами, не подведут.

— Ладно, меняю спичку на два глотка воды.

— Можно и четыре.

— Чендж.

Она тряхнула пустым коробком — одиночная спичка издала хотя и невнятный, но триумфальный звук.

Он принял дар как святыню.

Пока незнакомка шумно и жадно пила воду, Малыш очень бережно и очень осторожно открыл коробок, чтобы убедиться в наличии обыкновенного источника огня.

Спичка на ощупь оказалось солидной — на крепкой деревянной основе, с большой продолговатой шершавой головкой.

Малыш вспомнил, что точно такие же спички неоднократно видел у Аиды.

Спелеологиня как-то раз объяснила, что такие усиленные спички, которые легко вспыхивают при самых неблагоприятных условиях — дожде и ветре — выдают армейским патрулям и продают туристам в специализированных магазинах.

— У тебя что, муж заядлый турист?

— Нет.

— А кто?

— Давай о нем попозже.

— Хорошо.

— Можно, я еще глоточек?

— Валяй.

Малыш выждал, когда пройдет бульканье в предпоследней бутылке и еканье в пищеводе толстушки.

— Но тогда скажи хоть, как он тебя обычно называл.

— А ты не будешь смеяться?

— Енотик? Койотик? Бегемотик?

— Нет, он именовал меня в честь любимого пистолета.

— Неужто парабеллумом?

— Гораздо проще.

— Кольтом?

— Это не пистолет, это наган.

— Я в оружии не разбираюсь. Вот в унитазах — это да.

— Так вот, супруг, когда был в духе, называл меня Беретта.

— А когда вы ссорились?

— Слеммерша!

— Как-как?

— В общем, установкой залпового огня.

— Богатый арсенал.

— Тещу он прозвал Томагавком, а тестя — Стингером.

— Получается, муж — полковник?

— Нет, старший сержант морпехов.

— Ну… почти офицер.

— Хватит о нем, ну пожалуйста.

— Так на чем мы остановились?

— Расстели спальник. Сию минуту.

— А мы на нем вдвоем уместимся?

— Ну если только в два этажа.

— Чур, я нижний.

— Стоп. Дай я спичечный коробок прибинтую к тыльной стороне ладони, чтобы не помялся и не потерялся.

— Только поскорей.

Во мраке, постепенно наполняющемся ароматом женского нетерпения и запашком мужской готовности раздался треск отрываемой от спального мешка полоски.

— Завяжи, пожалуйста.

— На бантик?

— Нет, на три узла, и как можно крепче.

Коробок обрел надежное пристанище.

— Подвинься же, — сказала она по-особому нежно. — Увалень!

— Я не увалень, я Малыш, — буркнул он.

— Кто-кто?

— Малыш. Так меня звали мать и отец… и даже слишком ревнивая жена.

— Малыш, ма бель… — пропела Беретта.

— Мне больше нравиться «Девушка».

— А мне — «Любовь нельзя купить».

— Забойный шлягер.

Малыш начал насвистывать и прищелкивать в такт пальцами.

Беретта похлопывала себя ладонями по голому животу.

Импровизация оборвалась так же внезапно, как и началась.

— А что, великолепный дуэт — Малыш и Беретта.

— Нарочно не придумаешь.

И они как по команде замолчали, и каждый начал делать то, что считал наиболее целесообразным…

Малыш понимал — Беретта ублажает его, чтобы окончательно и бесповоротно приковать к себе. Даже погибать от голода и жажды как-то легче, когда рядом загибается товарищ по несчастью.

Берета понимала, что своей любовью она вдохновит Малыша, вернет к жизни. А учить ее этому было не надо. Старший сержант в постели всегда беспрекословно подчинялся ей…

Они ласкали друг друга, не думая ни о медицинских последствиях, ни о юридических, ни о житейских.

Малыш всегда избегал случайных связей, опасаясь какой-нибудь неизлечимой заразы или судебного иска.

Беретта тоже.

Но в пещере не действовали ни законы гигиены, ни гражданское право…

Спичка в притороченной к мужской ладони коробке исполняла сексуальный аккомпанемент с учащающимся ритмом…

Глава 5

О кротах и еще кое о чем

— Малыш, прошу только об одном: не молчи.

— Ты тоже, Беретта, чирикай сколько душе угодно. Сочетание полного мрака с абсолютной тишиной слишком напоминает атмосферу могильного склепа.

— Похороненные заживо.

Беретта всхлипнула.

— Ну не надо разводить слез, — сказал Малыш. — А то затопишь всю пещеру.

— Я больше не буду. — Беретта шмыгнула носом. — Правда, не буду.

— Ты лучше расскажи, за что тебя старший сержант морской пехоты упек в пещеру.

— Нет.

— Что — нет?

— Я не буду рассказывать.

— Почему?

— Ты все равно не поверишь.

— Что, солдафон приревновал тебя к разносчику пиццы?

— Нет.

— Заподозрил тебя в связи со свекром?

— Это исключено. Мой старший сержант — из мармонов, а у них знаешь какие незыблемые моральные устои!

— Ну тогда рассказывай сама.

— Только ты не смейся.

— Обхохочусь.

— Я бы сама не поверила, что за такую ерунду можно обречь близкого человека на жуткую смерть.

— Да мало ли примеров, когда самый ерундовский проступок приводил к необратимым последствиям! Знаешь, за что Афина, богиня легкой промышленности и сельского хозяйства, злопамятная истеричка, наказала девушку?

— За что?

— Та всего-навсего соткала ковер хай-тек. А богине слабо было.

— И что?

— Афина устранила конкурентку, превратив несчастную в паука. Или возьмем историю с Местрой. Ее папаша однажды проголодался и не придумал ничего лучше, как продать единственную дочь в рабство.