Книга В Милуоки в стикбол не играют - Рид Фаррел Коулмен

Очень странно, подумал я, чертовски странно, но почему дневной кофе должен отличаться от всей моей остальной жизни? Когда официант подошел долить кофе, я описал своего философствующего друга и спросил, не знает ли он его имени.

– Похож на Раджива Гупту, – без колебаний заявил официант. – Он работает в книжном магазине кампуса. Приятный парень.

– Гуппи! – произнес я вслух, но для себя. – У всех есть путеводные нити, но нет ответов.

Детская книга

Я погулял еще немного, второй раз зашел в библиотеку и вернулся в гостиницу, когда луна уже всходила у меня за спиной. Помедлив у двери, я послал воздушный поцелуй-пожелание спокойной ночи своему эскорту в синем фургончике. Я уже почти привык к их присутствию. И правды ради надо сказать, сегодня они держались на расстоянии, не мешая мне, когда я ходил по кампусу Риверсборо, ища Гуппи. Может, они ждали, что я нападу на преподавателя-женщину. На улице я не заметил никого, подходящего под описание, данное мне Макклу, – щеголь-лыжник или федеральный агент. С другой стороны, они старались, чтобы их не видели.

– Дилан! – Ко мне подбежала Кира, обняла. – Боже, как я по тебе соскучилась!

И на секунду я вспыхнул. Сердце заколотилось. Щеки налились теплом. Я почувствовал, что улыбаюсь. Несмотря на все, что я о ней знал, я не мог отрицать, что какая-то часть меня скучает по Кире. И все же не весь. Моя улыбка застыла, кровь отхлынула от лица.

– Все в порядке? – спросила Кира, вглядываясь в меня так, словно пытаясь разглядеть насквозь. – Ты сам не свой.

– Нет, – ответил я. – Со мной все в порядке.

Боже, как же хорошо она играла, голос ее дрогнул:

– Что-то с Заком?

– Нет, не с Заком. Просто сегодня я обнаружил, что друга, которого, как я думал, я знал, на самом деле я не знал вовсе.

И в ту же секунду, как эти слова были произнесены, я пожалел о сказанном. Но, как говаривала моя мать, едва слово покидает твой рот, ты уже ему не хозяин. Это была единственная ее по-настоящему мудрая сентенция. Я говорил о Макклу, разумеется, но Кира могла принять эти слова на свой счет. Если она и поняла это таким образом, то на ее лице это никак не отразилось.

– Мне жаль, – подала она нужную реплику.

Пытаясь убедить Киру, что мои слова не являются предостережением, я потянул ее в вечно пустую гостиную на первом этаже. Убедившись, что мы одни, я крепко поцеловал ее. Одной рукой отводя ее волосы назад, другой рукой я пробрался под пальто, под свитер и потер ее сосок. Он затвердел, и я только подивился, как ей удается делать это тогда, когда ей это нужно. Обвив ногами мою ногу, она стала тереться промежностью о мое бедро. И наконец стиснула мою ногу, сотрясая нас обоих.

А потом, как странно, словно пытаясь убедить меня в своем действительном влечении ко мне, она вытащила мою руку из-под свитера и сунула во влагу своих джинсов. Помедлила несколько секунд, прежде чем обсосать мои пальцы. Я больше не сомневался, почему мне подослали именно ее. Портье сказал, что они платили девочкам по ту сторону границы по полторы сотни. Я готов был держать пари, что она стоила гораздо дороже.

– Я тоже скучал по тебе, – признался я. – И я ничего другого так не хочу, как увести тебя наверх и чтобы ты замучила меня совсем, но… Это будет завтра вечером. Извини. Мне нужно заняться кое-какими делами одному.

Не желая переигрывать, она сказала:

– Я понимаю. Мне очень жаль, что у тебя неприятности

– Переживу.

– Надеюсь. – Она подмигнула. – Будь в своем номере завтра вечером, и, может, я приду.

Я проводил ее в вестибюль. Мой тысячедолларовый друг за стойкой слишком явно не обращал на нас внимание, насвистывая, проверяя и перепроверяя пустые почтовые ячейки. Мне хотелось врезать ему. Наклонившись, чтобы поцеловать Киру, я заметил отражение Джона в стеклянной двери. Я ясно различал грубые черты его лица: мерцающие голубые глаза, кривую улыбку, квадратную челюсть. За прошедшие десять лет его лицо стало знакомо мне, как свое собственное. Почему-то сегодня вечером его отражение в стекле показалось мне другим, но это не Макклу изменился. Джону Макклу предстояло еще лет двадцать пять жить с тем, что он совершил. Я же прожил с этим всего несколько часов.

– Ты действительно где-то витаешь сегодня. – В ее голосе снова прозвучала озабоченность.

– Да. – Я чмокнул ее в щеку.

Она вышла на улицу. Когда дверь закрылась, отражение Макклу исчезло. Настало время поговорить с ним самим.

В моем номере его не было. Я пошел к нему и, придя туда, получил холодную бутылку своего любимого эля. Я выпил полбутылки одним глотком, но не смог заставить себя встретиться с Джоном взглядом. С отражением было легче – я мог одновременно и видеть его, и смотреть сквозь него.

– Как покатался?

Он ответил, что не катался на лыжах. Болтался в баре, гулял по территории, морочил голову обслуге. Это был Джон в полном блеске. Если бы вы провели с ним десять минут за пивом, то поняли бы, почему он с такой легкостью добивался признаний у подозреваемых. Полагаю, скатанную в трубку газету он приберегал для особых случаев.

– Маркем там работал, это точно, – сказал Макклу. – Два года. Делал что прикажут. Работал на подъемнике, был официантом, но в основном отгонял на стоянку машины. Хочешь угадать, когда его уволили?

Голова у меня кружилась.

– Нет.

– На следующий день после ареста Валенсии Джонс. Думаешь, кто-то немного разозлился на него за то, что он подложил «Изотоп» не в тот автомобиль?

– Думаю, да, – согласился я. – Но он крутился тут целый год. Зачем убивать его теперь?

– Насколько я смог разузнать про Маркема, никто не стоял к нему в очередь с предложением работы. Может, он сообразил, что в связи с приближающимся судом ему удастся выжать из своих бывших хозяев немного деньжат. Быть убитым – несколько суровый способ узнать, что шантаж не столь легкий способ добычи денег, как показывают в ящике.

– Что-нибудь еще? Что-нибудь про Зака?

– О твоем племяннике ничего. Извини. Но там осталось несколько зданий, с которыми мне бы хотелось познакомиться изнутри. – Он решил поменяться ролями: – А ты чем занимался? Получил результаты анализа?

Я ответил, что не получил и что у меня были другие дела.

– Другие дела! – Он не поверил своим ушам. – Ты ждешь результатов этого чертова анализа на СПИД, какие еще другие дела у тебя могут быть?

– Не задавай вопрос, пока не готов услышать ответ, – перефразировал я услышанное ранее от Ларри Фелда предостережение.

Он оставил это без внимания, продолжая расспрашивать, как я провел день. Опустив звонок Фелду и два визита в публичную библиотеку, я изложил ему события прошедшего дня. Поведал о кофейне и знакомстве с мифическим Гуппи. Я пересказал нашу беседу настолько близко к оригиналу, насколько это было возможно без стенограммы. Макклу очень хотелось знать, что, по моему мнению, это значило.