Книга В Милуоки в стикбол не играют - Рид Фаррел Коулмен

Детектива Фацио я нашел на ступеньках церкви, где он закуривал «Кент». Мы поздоровались за руку. Он сказал все, что говорят в таких случаях, предложил сигарету.

– Я слышал, что Макклу оставил вам бар, – проговорил Фацио, поднося к моей сигарете огонек зажигалки.

– Нам с братом. – Я подал ему конверт. – Вот. Я нашел его в бумагах Макклу. Адресовано вам. Откройте.

– Мне и не нужно.

И не успел я спросить почему, он поднес зажигалку к уголку конверта. Держал его двумя пальцами, пока тот не разгорелся как следует, потом уронил на дорожку. Мы смотрели, как ветер уносит хлопья пепла.

Проверив, не обжег ли пальцы, Фацио сказал:

– Полагаю, вам любопытно.

– Разумеется.

– Это были письменные, под присягой, показания Макклу о похищении и о сокрытии происшествия. Макклу пообещал их, когда пришел ко мне за помощью.

– Почему вы их уничтожили? – Я был озадачен. – Вы могли бы использовать их для доказательства, что были правы тогда. Что вы стали жертвой сокрытия преступления. Вы могли бы подать в суд на город, на управление.

– Срок давности, – сказал он.

– С каких это пор вы стали законником?

– Не государственный. Мой собственный.

Когда нас разыскала Кэти Херли, загудели автомобили.

– Вот вы где оба. Все ждут вас, Дилан,

– Иду. – Я улыбнулся ей и двинулся прочь.

– Эй, Клейн, – позвал меня Фацио. – Если вампонадобится бармен, дайте знать. Я очень ловко управляюсь с пивным насосом.

– А как же отделение полиции Касл-он-Хадсона? – поинтересовался я.

– Больше никакого суррогата, – сказал он.

Побыв с Макклу, я вспомнил, что значит работать снастоящими копами

– Он бы это оценил. Спасибо.

Я возглавил процессию в полностью отреставрированном «тандерберде» Джона шестьдесят шестого года выпуска. Думаю, Джонни по-своему пытался дать мне понять, что умирает. Но когда выдумаете, что человек будет жить вечно, вы не замечаете даже самых явных намеков. Или, может, долгий путь к могиле моего отца ослепил меня.

Вместо того чтобы ехать прямо на кладбище, япрокатился вокруг квартала, чтобы Макклу в последний раз мог увидеть баскетбольную площадку за церковью. Какие-то дети играли на половине поля и даже не подумали прерваться, чтобы поразмышлять о смерти. Я представил себе Джона ребенком, который тоже не остановился бы, чтобы посмотреть. Он не увидел бы в этом никакого смысла, ведь каждый когда-нибудь умрет.

Ларри Фелд сидел тихо, впитывая окружающее. В конце концов, церковь Святого Марка была рядом с нашим прежним жильем. Он нахмурился, когда мы снова проехали перед церковью. Думаю, вряд ли Ларри когда-нибудь поймет мою привязанность к кому-то, кто не был евреем. С детства воспитанный на вере в то, что мир состоит из жертв и их мучителей, Ларри четко представлял, какую роль исторически играли евреи. Конечно, большинство его клиентов были неевреями, но Ларри это казалось всего лишь отмщением. Это давало ему ощущение превосходства, власти. Думаю, Ларри расценивал мою дружбу и деловые отношения с неевреями как своего рода предательство. Правда состояла в том, что Ларри любую мою привязанность к кому бы то ни было рассматривал как предательство.

– Холодно тут, – пожаловался он, когда мы мчались по Белт-Паркуэй в «тандерберде» с открытыми окнами.

– Правда?

– Так почему ты попросил меня ехать с тобой?

– Я хотел поблагодарить тебя за помощь, – сказал я.

– Честно говоря, Дилан, я бы предпочел славную бутылочку «Лоран-Перрье» тысяча девятьсот девяносто первого года. Поездка в автомобиле, возглавляющем похоронную процессию парня, до которого мне в общем-то и дела не было, – я представляю себе благодарность по-другому.

– Это лучшее, что я смог придумать за столь малый срок. Кроме того, – признался я, – мне хотелось с тобой поговорить.

– О чем, о твоем убитом друге на катафалке позади нас?

– Это было самоубийство! – крикнул я.

– Убийство приходит в разных обличьях, Дилан. Если ты хочешь называть его самоубийством, ради бога. Больше никого не осталось, кто мог бы с тобой поспорить.

– Ладно, Ларри, давай оставим это. Я просто хотел, чтобы ты поехал со мной.

– Зачем?

– Потому что, несмотря на все твои чертовы недостатки, ты мой самый старый друг.

Краешком глаза я увидел, что он улыбается.

– У меня есть недостатки? – спросил он.

В машине снова наступила тишина, если не считать шума ветра. Ларри даже не жаловался на холод. Несмотря на то, что он сказал, моя просьба поехать со мной значила для Ларри много. Я знал, что Джон это одобрил бы. Дружба для Джонни Макклу значила все.

В заднее зеркало я наблюдал, как длинная вереница фар змеей втягивается на кладбище. Теперь Джонни может наконец спокойно отдохнуть. Мне это вряд ли грозило, по крайней мере не так скоро.